Выбрать главу

Результатом подавления беспорядков русских солдат во Франции стали девять убитых, полсотни раненых. Гумилёву же было приказано написать на имя российского военного министра Терещенко обстоятельный рапорт. Написал. И в качестве основной причины «бунта» назвал «ленинскую пропаганду и пагубное влияние русских эмигрантов на солдатскую массу».

В январе 1918 года прапорщик Гумилёв переводится в шифровальный отдел Русского правительственного комитета в Лондоне (по сути, на ключевую разведывательную должность за рубежом). Однако в британской столице Гумилёв пробыл недолго. Весной 1918-го он уже в России…

* * *

Итак, штрих первый. Николай Гумилёв к моменту своего возвращения на родину отнюдь не являлся наивным поэтом-мечтателем, жившим исключительно в тесном мире сладких поэтических грёз. Это был повидавший мир и познавший войну зрелый человек, трезво оценивавший как события, происходившие вокруг него, так и людей, боровшихся в этих событиях за выживание.

Впрочем, ему в то время было не до грёз. Шифровальный отдел Русского правительственного комитета оказался распущенным, впереди маячила неопределённость. Оставаться в Лондоне не было ни возможности, ни средств; уехать же в Париж было нельзя: французские власти временно закрыли границы не только для проезда иностранцев, но даже для транзита.

Небольшое отступление.

Если сравнить боевой путь Николая Гумилёва с прочими творческими личностями «Серебряного века» и предреволюционного периода, то, получается, его даже не с кем сравнивать: Гумилёв как есть – герой! Причём – без всякого пафоса и ложного восхваления. Даже битый-перебитый Гражданской войной, невзгодами и эмиграцией Сергей Эфрон (муж Марины Цветаевой, один из белогвардейской стаи «белых лебедей») – и тот не выдерживает с нашим героем никакого сравнения. Рядом с Гумилёвым можно поставить разве что поэта Беню Лившица[136], его ученика, который, уйдя добровольцем на фронт, заслужит Георгиевский крест, но будет тяжело ранен. Зато остальные…

Остальные – хоть плачь! Что ни поэт – то дезертир.

Сергей Есенин с весны 1916 года служил санитаром Царскосельского военно-санитарного поезда № 143 Её Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Фёдоровны; потом – санитаром в госпитале Царского села № 17 (одновременно нёс службу в канцелярии госпиталя).

Однако после Февральской революции многое изменилось – в том числе и отношение ратника Есенина к военной службе. 20 марта 1917 года его отправляют в школу прапорщиков, выдают командировочное предписание и проездные документы. После чего, получив «бесплатный проезд», «мужицкий поэт» навсегда растворяется в многомиллионной армии дезертиров.

…Я бросил мою винтовку,Купил себе «липу», и вотС такою-то подготовкойЯ встретил 17-й год…Война «до конца», «до победы»,И ту же сермяжную ратьПрохвосты и дармоедыСгоняли на фронт умирать.Но все же не взял я шпагу…Под грохот и рев мортирДругую явил я отвагу —Был первый в стране дезертир…

Это строки из есенинской поэмы «Анна Снегина». Поэт написал её в 1925 году – через четыре года после расстрела дважды Георгиевского кавалера Николая Гумилёва…

Ещё один «герой» своего времени из когорты «пламенных поэтов» – Владимир Маяковский. В марте 1917-го будущий «рупор революции» проходил службу в 1-й Учебной автомобильной роте. Сначала нравилось – и учиться, и маршировать, и даже подчиняться. Но потом надоело – особенно козырять нудным и задиристым командирам и начальникам. А от вида вонючих железных лимузинов просто мутило. Хотелось писать и ораторствовать. Даже несмотря на то что командир автошколы генерал Пётр Секретёв относился к поэту по-отечески, наградив курсанта Маяковского в январе 1917 года серебряной медалью «За усердие».

Однако такое к себе отношение последний явно недооценил, организовав в военной школе бунт, после чего бежал из части одним из первых. И это понятно: Маяковскому больше импонировали другие – те, кто «грозно рычал» с трибун. «Рычать» – это ведь не кровь за Отчизну проливать.

Ничего удивительно, что, став дезертиром, поэт правдами и неправдами хлопочет о признании его негодным к военной службе. И добивается-таки этого, разрубив дамоклов меч смертельной опасности быть убитым на фронте…

вернуться

136

Лившиц, Бенедикт Константинович (1886–1938) – русский поэт, переводчик, исследователь футуризма. Родился в Одессе, в семье негоцианта, купца второй гильдии Нахмана Лившица, занятом в маслобойном и молочном бизнесе, владевшего кирпичным заводом. В 1912 году Лившиц закончил юридический факультет Киевского университета, но больше занимался стихами, а не юриспруденцией. В 1909 году участвовал в журнале Н. Гумилёва «Остров»; печатался в петербургском журнале «Аполлон». В 1911 году в Киеве вышел первый сборник поэта «Флейта Марсия» (уничтожен цензурой). По воспоминаниям Анны Ахматовой, «поэт Бенедикт Лифшиц жалуется на то, что он, Блок, одним своим существованием мешает ему писать стихи». Летом 1914 года Лившиц был мобилизован в действующую армию, воевал в составе 146-го пехотного Царицынского полка; 25 августа того же года был ранен, контужен и потерял слух на одно ухо в одном из боёв во время наступления русской армии на Вислу. Награждён Георгиевским крестом за храбрость. Демобилизован по ранению. 25 октября 1937 года Бенедикт Лившиц был арестован «за участие в антисоветской право-троцкистской террористической и диверсионно-вредительской организации». 21 сентября 1938 года расстрелян по ленинградскому «писательскому делу».