Второй фигурой в этой цепочке (если, конечно, это была именно цепочка, на что я сильно надеялся) следовало стать председателю Вятскополянского районного суда Кировской области. Подождать пришлось немного, всего минут двадцать, что для данного ведомства почти ничего. За что опять-таки судьбе спасибочко.
И вот я в просторном кабинете, где кипы дел и бумаг. Но всё стопочками, по-деловому, как, наверное, и должно быть. С трудом узнаю в серьёзном чиновнике когда-то шустрого, весёлого юношу, которого помню ещё школяром. Да и он, не сомневаюсь, тоже узнал меня. Хотя, наверное, не сразу, а лишь по фамилии; возможно, потому и принял. Но во взгляде и поведении официоз. В самом деле, не в гости же на пельмени заявился – на приём. А раз так – давай, выкладывай! Но перед тем как начать говорить, замечаю уже виденное сегодня: напряжённо-согбенные плечи; серьёзный взгляд, выработанный долгими годами работы в судебном ведомстве; отрывочность фраз…
И я его понимаю. Судье в маленьком городке ещё сложнее, чем сыскарю. Вот явился знакомый человек из далёкого прошлого. И?.. Что, спрашивается, ему здесь нужно? Таких «знакомых» ежедневно – десятки. Вывод: лучше бы они не приходили вовсе. И это мне тоже понятно. А потому стараюсь быстро перейти к сути моего визита. Какое-то время сидящий напротив меня председатель продолжает морщиться, ещё больше сгорбливается, напряжённо ожидая той самой сути, от которой его уже внутренне коробит. И лишь когда понимает, что тема разговора неожиданно оказывается «безопасной», начинает смотреть на меня не только откровенно дружелюбно, но и с неким интересом. Когда же я дошёл до самого главного, судебный чиновник с сожалением покачал головой:
– Нет, бесполезное занятие. Ничего не найти. Все дела давно уничтожены за давностью сроков. Теперь, к сожалению, ищи ветра в поле… Вообще, очень занятно…
А если вдруг документы, пытаюсь ему возразить, всё же не уничтожены? Где тогда их можно было бы найти, пусть чисто гипотетически?
Даже гипотетически выходило, что искать бумаги следовало не здесь. В середине двадцатых (именно этот период охватывал круг моих поисков) Вятские Поляны были волостным селом. Вся более-менее серьёзная документация велась (или передавалась на хранение) в уездном центре – в городе Малмыже. Материалы судебных заседаний, в частности, по волостным делам, если и могли где-либо храниться, то однозначно в уезде.
– Так что едва ли найдём, – вздыхает судья. – В те годы тут такая чехарда творилась! Было время, подчинялись не только Малмыжу, но и Нолинску. Да что Нолинску – старые дела находим даже в Перми!
– Затем и явился, чтоб хотя бы определиться с направлением – где искать? – теперь уже вздыхаю я.
– Понимаю. Интересно, конечно. И всё же, думаю, документы давно уничтожены. Разве что могли где-то затеряться, по чистой случайности. Но едва ли. Хотя…
Он вдруг схватил трубку телефона, повозился с кнопками, замер. Молодец, подумал я, интересующийся. В любом поиске важно иметь дело именно с такими, интересующимися. Уже одно это – большая удача. Столкнись с сухарём-бюрократом или какой-нибудь модницей-пустозвонницей – и всё, пропало дело! Завалят только так.
Звонок в Малмыж, к «коллегам», не продвинул мои поиски ни на йоту. Зато кое-что выяснилось. Например, узнал, что Малмыжский суд как самостоятельная единица образовался в 1929-м. А значит? Значит, дело осложняется. Теперь я оказываюсь перед некой развилкой с тремя направлениями: Нолинск, Киров (бывшая губернская Вятка) и далёкая Пермь. Хорошенькое дельце. Теперь понятно, почему тайна оставалась тайною почти целое столетие: кто решиться ехать неведомо куда в поисках неведомо какого дела, долгие годы находившегося под грифом ведомственной секретности?
Одно радовало: кажется, своим энтузиазмом я всё же заразил собеседника.
– Унывать не будем, – совсем уж повеселел судья. – Есть один человек, который, думаю, сможет помочь. Профессионал высочайшего полёта – председатель Малмыжского районного суда. Суро-о-вая женщина, но справедливая. К сожалению, переговорить с ней сегодня мне не удалось, была на процессе. Могу единственное – дать номер рабочего телефона. Предупреждаю, в разговоре мысль излагать конкретно: очень не любит, когда воду в ступе перемалывают. Так что – всё. Как говорится, чем мог. По крайней мере, месяца два-три, ушедших бы на поиски и переписки, сэкономил…