На этом, пожав друг другу руки, расстались…
Итак, что имеем «на выходе»? Пока ничего. Если не считать номера малмыжского телефона. Мой разговор с собеседником мог закончиться либо тупиком, либо очередным звеном принявшей неясные очертания цепочки. И на последнее я сильно надеялся. Главное, не столкнуться лбом (пусть и упёртым!) в непробиваемую стену. Хотя, если по правде, не пугала и она. Просто придётся всё начинать сначала…
…Голос на другом конце провода неожиданно воодушевил. Громкий, чёткий, со стальными нотками, почти мужской. Такие голоса обычно называют волевыми. И это даже хорошо. Волевой человек зачастую бывает конкретным. Выходит, до чего-нибудь всё же договоримся.
– Всё правильно, – подтвердила председатель Малмыжского суда. – Мы образовались лишь в двадцать девятом. Что, и фамилию преступника не знаете?! Только убитого? Нет, найти будет очень трудно. Да и сроки хранения дел, сами понимаете, давно истекли, все дела уничтожены…
– Могло такое случиться, – хватаюсь за «соломинку», – что по причине некой исключительности или, скажем, исторической значимости документы всё-таки сохранились?
Молчание.
– И если вдруг – да, – напираю на собеседницу, – где, по вашему мнению, стоит их искать? В Перми, что ли?!
– Я всё поняла, – послышалось из трубки. – Пермь здесь не при чём. Если что и сохранилось, однозначно находится в Вятском губернском архиве. Поэтому заняться поисками следует именно там. Поезжайте в Киров. Да, и… спасибо.
– За что?
– Что не забываете свою малую родину…
Вот она, цепочка! Посмотреть со стороны, как был ни с чем, так ни с чем и остался. Но только со стороны. На самом деле за короткое время мне удалось не так уж мало. Возможно, при неудачном раскладе на это же самое могло уйти несколько месяцев. Зато теперь отчётливо вырисовывалось направление моего поиска. А это уже кое-что. По крайней мере, из трёх этих самых направлений осталось единственное – Вятка. Сконцентрированная цель – всё равно что грамотно сфокусированный оптический прибор: лишнее остаётся в стороне, фокус на искомом предмете. Оставалось понять, является ли Государственный архив Кировской области (бывший Вятский губернский архив) тем местом, на котором стоило сфокусировать внимание?..
Небольшие трудности, как правило, заканчиваются большой радостью. А порой наоборот: гладкая дорожка зачастую чревата пропастью в конце пути. И эта философия – опять же из жизни. Именно поэтому, когда звонок в областной центр не принёс желаемого результата, неудача не только не огорчила, но даже окрылила надеждой.
Девушка из архива в разговоре по телефону была приветлива, зато её ответ озадачил лаконичной холодностью: данную информацию сможет дать лишь сотрудник справочной службы архива. Но только завтра, огорчила она, ибо сегодня в «справке» нерабочий день.
Что ж, завтра, так завтра. Важно другое – выйти не только на знающего, но и на интересующегося. И тут уж как повезёт.
Повезло. На следующий день трубку снял знающий и, как показалось, интересующийся. Он-то и обрадовал. Успокойтесь, говорит, дело у нас. Честно говоря, поначалу я потерял дар речи, не поверил. Откуда знаете, спрашиваю его. Да и вообще, слишком уж подозрительно быстро ответили… А тот одно: знаю – и всё; даже в курсе, усмехнулся, в каком году всё произошло – в двадцать восьмом. Пришлось поправить: в двадцать четвёртом. Спрашиваю: могу приехать, скажем, завтра? Нет, отвечает, завтра не получится, впрочем, как и послезавтра. В течение двух недель, «обрадовал» собеседник, читальный зал работать не будет – плановая экспозиция. Такие дела…
И всё же мне не верится. Сомнительно как-то, чтоб вот так, почти с ходу, выйти прямиком к цели.
– Вы сами это дело в руках держали? – наглею на глазах.
– Держал. Специально отыскали для экспозиции, которая на днях. Приезжайте…
Ну что ж, я почти у цели. Тактический ход, результатом которого должен был стать выбор через определённую цепочку знающих людей нужного направления поиска, неожиданно оказался самым верным. Где-то рядом мерцает пока ещё невидимая цель. Она – как путеводная звезда. Только вот куда приведёт?..
Я ищу документы. Нет, не секретные. Уже не секретные. По крайней мере – теперь, когда все сроки хранения за давностью лет истекли. Но знаю одно: есть люди, для которых пожелтевшие листы в старом деле на вес золота. Слишком надолго затянулось молчание, ставшее по истечение девяноста лет чуть ли не тайной за семью печатями. И всё же любая тайна рано или поздно перестаёт быть тайной. Даже особо засекреченная. Проходит время, и она становится достоянием гласности.