Кто-то из матросов сказал:
– Небогатов пожалел нас.
Бабушкин возразил:
– Жалеть нужно родину, а не солдат и матросов. Адмирал – не сестра милосердия.
Некоторые из команды смеялись над ним:
– Брось, Вася, надрываться. Иди-ка лучше в лазарет и отдохни.
Бабушкин, стуча костылями, загремел:
– Россия опозорена, а вы мне спать предлагаете?!
– Вся эта война была позорная, а мы-то тут при чем? Не мы ее начинали.
– Сражаться надо, а вы хохочете!
– За что? За лапти? Таких дураков больше нет!
Бабушкин заскрежетал зубами и, шатаясь, двинулся к люку.
– Пойду в машину и сам открою кингстоны! Сейчас же броненосец пущу ко дну…
Ослабевший, он тихо побрел в лазарет…»5
Но, как оказалось, для матроса Бабушкина русско-японская война ещё не закончилась…
Очутившись во второй раз в японском плену, Бабушкин неожиданно столкнулся с большими неприятностями. Причиной тому послужил… его костюм. Оказавшись на борту «Николая I», матрос остался без морской формы. Кладовщик лишь беспомощно разводил руками: подходящий размер для такого гиганта (вес более 160 кг, объём груди – свыше 150 см!) найти не удалось. А потому Бабушкин «разгуливал» по кораблю в штатском.
Это-то и привлекло внимание японцев. Солидная внешность и штатский костюм не оставляли сомнений: тайный агент! Кроме того, выяснилось, что матрос перенёс несколько ранений. Когда поинтересовались, где получены раны, тот дерзко выпалил: «В Артуре!» Начались допросы, которые продолжались и после помещения Бабушкина в японский военный госпиталь (приют Хаказаки) в городе Фукуока.
«Они не лечила, а практиковались, и раздражали ещё более мои раны, – писал Бабушкин в докладной записке на имя Главнокомандующего сухопутными и морскими силами на Дальнем Востоке генералу от инфантерии Н. П. Линевичу. – И как хотели, так и поступали. Хотели отрезать правую ногу мне, но я предложил: мне лучше пусть отрежут голову, но не дам резать ноги, и свою шкуру, хотя в плену и без оружия, дёшево не продам… И всего я был на допросах 54 раза, и все разы японцы лишь угрожали смертью, если я не покажу правду. И уже производили мне пытки…»6
О докладной записке матроса Бабушкина на имя генерала Линевича разговор отдельный. По всей видимости, кто-то из сослуживцев надоумил его написать Главнокомандующему некое прошение с подробным описанием своих подвигов, целью которого было добиться заслуженного награждения Георгиевскими крестами, к которым он был представлен в Порт-Артуре[150]. Своё прошение Василий Фёдорович доставил на поезде генералу в Харбин. Реакция Линевича была следующей: он немедленно отправляет прошение в Главный морской штаб, а самого героя награждает орденом Святой Анны (Аннинской медалью для нижних чинов).
После этого Бабушкин отправляется в Санкт-Петербург. В столице империи матрос встречается с бывшим старшим офицером крейсера «Баян» капитаном 2-го ранга А. А. Поповым, который вместе с бывшим командиром крейсера Р. Н. Виреном развернул активную деятельность, направленную на то, чтобы их матрос был произведён в подпоручики! Для Бабушкина игра стоила свеч; для его же боевых командиров это было делом чести[151]. Но имелось одно серьёзное препятствие: такое решение мог принять исключительно император Николай II. Вопрос заключался в следующем: снизойдёт ли монарх до простого матроса?
Снизошёл. В тяжёлые времена, когда патриотизм в государстве был серьёзно подорван, к героям, проливавшим кровь за Отчизну, были снисходительны. Даже Государь. Его Императорское Величество принял бывшего квартирмейстера 1-й статьи с крейсера «Баян» Василия Бабушкина 24 марта 1906 года. Произошло это в резиденции царя в Царском Селе. Случилось почти неслыханное: император пожал руку простому вятскому мужику!
Правда, с офицерским чином так ничего и не вышло. Зато на груди этого самого «мужика» засверкал полный «Георгиевский бант», врученный Василию Фёдоровичу Бабушкину лично Государем. То была Высочайшая благодарность герою за подвиги в Порт-Артуре7.
Ещё немного о Цусимском морском сражении. Цусима даже по прошествии столетия так и не стала синонимом поражения русского флота. Скажу больше: Цусима – символ несгибаемости духа наших моряков. И в этом большая заслуга тех, кто проявил в той баталии чудеса храбрости, героизма и непоколебимой стойкости. Всё это одним словом можно назвать мужеством.
150
Из-за отсутствия в осаждённой крепости наград как таковых получать их участники боёв за Порт-Артур начнут значительно позже, уже после войны. Бабушкин, как мы помним, в тех боях был представлен к солдатскому «Георгию» трижды.
151
Два замечания. Первое: получив офицерское звание, матрос из крестьян Бабушкин в таком случае приобретал бы многие привилегии дворянина. Единственным матросом, которому за участие в русско-японской войне было присвоено офицерское звание, стал сослуживец В. Бабушкина и его земляк – герой Порт-Артура минный квартирмейстер с крейсера «Баян» Андрей Буторин. И второе: долг не всегда платежом красен: 1 марта 1917 года последний военный губернатор Кронштадта и любимец подчинённых адмирал Роберт Николаевич Вирен будет растерзан революционной матроснёй на Якорной площади.