В трагические дни революции шикарную яхту Романовых облюбуют большевики, устроив на ней Штаб Центробалта.
Так вот, о фотографии. Среди матросов императорской яхты есть и вчерашний вятский мужик, а там, на фото, – боцман. Григорий Иванович Жуков. Красивый, крепкий матрос, с дудкой на груди и новенькой медалью. Григория Жукова призвали из вятской глубинки – из села Суши, что в нескольких верстах от Вятских Полян. За добродушный нрав, покладистость, трудолюбие и богатырскую силу очутился он однажды на яхте самого императора. Служба здесь была не то чтоб тяжёлая, зато требовала большой ответственности: знать свои обязанности на все сто, всегда выглядеть подтянутым и серьёзным, а ещё в любую минуту быть готовым дать правильный ответ. Например, встретившись с самим императором, суметь ответить на любой «каверзный» вопрос. После одного такого случая Жуков из простого матроса выбился в боцманы.
– Однажды стояли они где-то на Балтике, – рассказывает внук Григория Жукова Пётр Иванович Бабушкин. – Едва стемнело, Николай после обеда, а обедали тогда поздно, вышел на палубу покурить. Поблизости держал вахту дед. То ли от нечего делать, то ли по другой какой причине, Николай полюбопытствовал: откуда родом, матрос, как служба, харчи, да и вообще, доволен ли жизнью? Тот не растерялся: так, мол, и так, службой доволен, а вот по дому, врать не стану, скучаю – и по матушке, и по братьям. «Как сейчас без меня в сенокос-то управятся? Вспомнишь порой про заливные луга, рука так по косе-литовке и заноет…»
Приглянулся царю матрос, понравился и его ответ. Вскоре Жуков побывал в отпуске, потом и вовсе пошёл «на повышение», став на императорской яхте обладателем боцманской дудки.
– А как матросы относились к «царю-батюшке»? – спрашиваю Петра Ивановича.
– Дед рассказывал, очень уважительно. Мало того, они любили Николая чуть ли не как отца родного. И как было не любить, если матросы получали хорошее жалованье, а питание было отменным. Недаром все были как один здоровыми и способными управиться с тяжёлыми парусами и канатами в любой шторм. Кстати, на яхтах, помимо паровых котлов, имелись и паруса. Так и служили моряки до семнадцатого года. Остаётся только догадываться, откуда потом взялись орды свирепой матросни, затопившей офицерской кровью палубы военных кораблей российского флота. Скорее всего, причиной стала Первая мировая война, когда на флоте, как и в армии, возникла большая «текучка» личного состава – молодые матросы зачастую приходили с берега сагитированными большевиками, ратовавшими за поражение…
В родное село дед вернулся вполне состоятельным человеком. Отстроил собственный дом, женился, завёл детей. Всего детишек у него было аж тринадцать. Организовал свою маслобойку. У деда хранилось много фотографий, которые он привёз со службы; на некоторых из них был запечатлён и царь Николай Второй. К сожалению, почти все сгорели при пожаре. Единственное сохранившееся фото – вот это…
Рассказывает Пётр Иванович Бабушкин:
– О том, что с Балтийского флота вернулся служивый, вскоре узнал известный на всю округу силач Василий Фёдорович Бабушкин. От Заструг до Сушей путь неблизкий, не менее десяти вёрст, тем не менее поспешил в Суши. Именитого матроса дед встретил радушно: Бабушкина ждал богатый стол, отменная наливка собственного приготовления, жаркая деревенская банька. Встретились бывшие балтийцы хорошо, как братья – с крепким рукопожатием и тесными объятиями. Поели, выпили, потом разговорились… А дальше что-то между ними получилось, сильно заспорили. Одним словом, не поладили. Надо сказать, мой дед тоже был достаточно крепким, не особенно испугался Бабушкина. Однако гость цену своей силе знал, а потому поднимать руку на земляка не стал – понимал, мог и зашибить. Но снести обиду просто так не мог, что-то, видать, его слишком задело. Сверкнув глазами, увидел в стороне жеребёнка. Подскочил, схватил и… закинул на сарай. Потом, сердито надвинув на глаза картуз, размашистой походкой покинул двор.
– И чем всё закончилось?
– Долго потом сушинские мужики ломали голову над тем, как вызволить из опасной неволи несчастную скотинку, – смеётся Пётр Иванович. – Как того жеребёнка сняли с сарая, сказать не могу, давняя история…