Виновность по статье 142 «а» УК изначально исключала наличие смягчающих обстоятельств. (Помимо, конечно, малолетнего возраста.) Действительно, какая могла быть «неосторожность», какие оправдания, если убивал с намерением ограбить?.. Был пьян? Не хватало денег? Или не ведал, что творил?..
Вот он, момент истины! И тема для размышлений. Так ли уж бесстрастна оказалась Фемида в тот день? Что-то «забывалось», что-то явно замалчивалось; а ещё как-то странно трактовалось очевидное. Хотя бы тот факт, что пуля убийцы «нечаянно» угодила Екатерине Петровне Бабушкиной прямо в лицо…
Сказать по правде, в судебно-следственном деле об убийстве В. Бабушкина, на мой взгляд, не хватает ещё одного важного документа. Возможно, наличие его предопределило бы дальнейшую судьбу подсудимого. Мало того, ничуть не сомневаюсь, случись подобное в наши дни, среди материалов уголовного дела такой документ обязательно бы присутствовал, явившись бесценным источником информации.
С первого момента знакомства с преступником после задержания сотрудником ОГПУ и до вынесения приговора в стенах Малмыжского уездного суда возникает ощущение, что он, мягко говоря, несколько странен: постоянно путается в показаниях; говоря же о своём возрасте, никак не может определиться, сколько ему лет. Скорее всего, умышленно хотел выглядеть в глазах следствия и дознания «малолеткой». А что, если не так? Необщительный, малограмотный, склонный к бродяжничеству; спал, не раздеваясь, в одежде… Хладнокровно расстрелял в упор двоих людей, с особой жестокостью – в лицо… После совершения преступления преспокойно сел в поезд, где и заснул… Убежал из домзака, потом вернулся…
Вот и подошли к самому главному – к вопросу об адекватности поведения обвиняемого, а потом и подсудимого Орлова. И ответ на него мог бы дать документ с заключением судебно-психиатрической экспертизы. Неужели странности в поступках и противоречивость показаний преступника ни разу (ни в ходе предварительного расследования, ни при рассмотрении дела судом) не заставили усомниться в его вменяемости в момент совершения общественно-опасного деяния?
Невольно приходит мысль: а вдруг следователи и судьи всё поняли? И после этого – сжалились и призадумались? Например, над тем, что какая-нибудь «паранойя», вынесенная эскулапами, могла перечеркнуть жизнь раскаявшегося несовершеннолетнего, обещавшего «впредь не позволять» и, вообще, мечтавшего оказаться в рядах Красной армии? Не отсюда ли минимум от минимального (три года из восьми)? И не стало ли это выходом из ситуации, способным, по их мнению, разрубить «гордиев узел»? А уж там – как сложится…
Если, действительно, так – то не сложилось…
III
Дух некоторых законов смердит ещё долго после их смерти.
…Один уважаемый мною человек, Анатолий Фёдорович Кони, блестящий адвокат «царской чеканки» и просто умный человек, как-то сказал: «Начиная разматывать клубок, задумайся: а стоит ли это делать? Ведь в конце может оказаться не точка, а… многоточие».
Взявшись разобраться с «клубком», связанным с загадочным убийством легендарного вятского героя, я ничуть не сомневался, что дело окажется вполне заурядным и не таким запутанным, как представлялось вначале. Извечной причиной, усложняющей распутывание любого уголовного дела, является отсутствие пусть даже одного из признаков субъективной стороны преступления. В деле об убийстве Василия Бабушкина всю «картинку» смазывает не совсем понятный мотив — то есть внутреннее побуждение, вызвавшее в преступнике готовность совершить убийство. Действительно, что послужило причиной, подтолкнувшей Орлова нажать на спусковой крючок, причём – трижды?
Несмотря на то что с первых же шагов дознания и следствия сомнений это никаких не вызывало («из корысти»), за рамками уголовного дела, на мой взгляд, осталось много неясного. Именно поэтому мне хотелось бы изложить свои умозаключения по данному поводу. В конце концов, наша цель – докопаться до истины. А истина – как раз то, ради чего обычно и «разматывается клубок».
Начнём по порядку. Итак, зададимся вопросом: было ли это убийство с корыстной целью?
На первый взгляд, нет ничего, что заставило бы в этом усомниться. Но это только на первый взгляд. В судебно-следственном деле сохранился один весьма любопытный документ, который полностью разбивает версию убийства с целью «классического» грабежа.