– Но лучше, если бы ваши корабли отошли в море, – чуть не плача продолжали турки.
– А вот с этим пока повременим, – ответил Лазарев. – Сейчас в море дуют противные ветры, шторм. Когда погода изменится, эскадра покинет гостеприимный Босфор, – насмешливо ответил адмирал.
Михаил Петрович разгадал нехитрую игру османов: под давлением на султана западных дипломатов турки пошли на попятную. Русским же оставалось вести игру по собственным правилам. И в этой хитроумной шахматной головоломке адмирал Лазарев сейчас играл за ферзя…
Лазарев оказался прав: британцы и «лягушатники» вновь интриговали. Заручившись письмом французского посла в Константинополе Руссена о поддержке Турции, султан через русского посланника Бутенёва потребовал ухода эскадры Лазарева из Босфора. Но Лазарев был непреклонен:
– Эти шельмы-французы блефуют! Они ведут свою игру, мечтая только об одном – чтобы Босфор был свободен. Мы им здесь – как бревно в глазу! Даже если мне придётся уйти в отставку или угодить под суд, то и в таком случае решение моё останется неизменным…
А вскоре султану доставили перехваченное письмо французского посла Руссена, из которого туркам стало ясно, что их хотели подло обмануть: в письме говорилось о желании французского правительства посадить на турецкий престол египетского наместника Мегмета-Али. Перехваченное письмо явилось личной пощёчиной султану! Маски оказались сброшены: французы – тайные враги. Париж готовил в Константинополе государственный переворот!
И тогда султан вновь обращается к Лазареву, правда, совсем с другой просьбой: остаться!
– Блистательный султан наделён Аллахом высокой мудростью, в чём мы никогда не сомневались, – ответил на просьбу турецких дипломатов Лазарев. – Зная сложную ситуация вокруг Босфора, русские корабли не собирались покидать гостеприимные турецкие воды. Мало того, скоро сюда прибудут новые русские корабли…
На этот раз турецкие представители остались весьма довольны ответом русского адмирала…
Весной 1833 года в Босфоре под командованием старшего флагмана адмирала Лазарева собралась эскадра в составе 26 вымпелов, в числе которых были 10 линкоров и 5 фрегатов. Ударной силой эскадры были даже не сами корабли с их пушками: на линкорах ждали команды солдаты из состава десантного отряда численностью в десять тысяч человек! Русские, всегда верные своему слову, были готовы в любой момент вступиться за союзников.
И результаты не заставили себя ждать. 26 июня 1833 года в местечке Ункиар-Искелесси был подписан знаменитый мирный договор. Впрочем, для Турции он не предвещал ничего хорошего: Османская Порта навсегда распрощалась с Сирией и провинцией Аданой, перешедшими к египетскому паше.
«В Ункиар-Искелесси Николай I одержал новую дипломатическую победу, более замечательную, чем Адрианопольский мир, ибо победа эта была достигнута без войны, ловким маневрированием». Так говорится в «Истории дипломатии».
А что же главный «виновник торжества», адмирал Лазарев? К нему после случившегося воспылал симпатией турецкий султан. Михаил Петрович был пожалован высшей наградой Порты – орденом Луны и огромной медалью, усыпанной крупными бриллиантами (самый крупный был оценён в 12 тысяч рублей)[41].
– Турецкая медаль, конечно, хороша! – отшучивался Лазарев. – Но мне б хватило и русского солдатского Георгия. Хотя главную награду я уже получил – хранить честь Андреевского флага!..
Вскоре вице-адмирала Михаила Петровича Лазарева император назначит новым Главным командиром Черноморского флота и портов и военным губернатором Николаева и Севастополя. Взамен адмирала Грейга, которого призовут… на новую службу в Петербург. Отныне обласканный властями Алексей Самуилович Грейг будет представлять флот в Госсовете. Хоть так…
Однако незадолго до отстранения адмирала Грейга от должности, в июне 1833 года, в Николаеве произошла трагедия: внезапно скончался присланный туда с ревизией личный представитель императора флигель-адъютант Казарский. Весь Николаев в голос заверял: ревизора отравили!..
Итак, в 1831 году бывший командир брига «Меркурий» Александр Иванович Казарский был пожалован чином капитана 1-го ранга и стал флигель-адъютантом. С этого времени он выполнял важные поручения императора, оказался приближён ко Двору.
«Когда государь получил известие о бунте на Сенной площади, – пишет сенатор Фишер, – он забыл холеру, опасность и кордоны, сел в коляску с Меншиковым и Казарским и поскакал в Петербург, где по громкому слову государя: «На колени!» – бунтующая пятитысячная толпа опустилась на колени, как одна сплошная масса. По возвращении в Петербург, уже около одиннадцати часов вечера, государь прямо из коляски вошел в Монплезир в хлоровую ванну, чтобы не занести заразы в семейство, и его спутники сделали то же».15
41
Следует заметить, зарубежными наградами М. П. Лазарев не был обижен. За одно только Наваринское сражение (8 (20) октября 1827 г.) Лазарев, командовавший флагманским кораблём «Азов», был награждён сразу тремя престижными иностранными орденами, среди которых: греческий «Командорский крест Ордена Спасителя», британский орден Бани и французский орден Святого Людовика.