Придворный чин и должность ко многому обязывали: теперь флотскому офицеру предстояло состоять в Свите императора. Флигель-адъютанты носили особый мундир с аксельбантом и эполетами; об их принадлежности к Свите свидетельствовал вензель императора на эполетах мундира.
Но имелось одно обстоятельство: в первой половине XIX века престиж флотских офицеров при Дворе оставлял желать лучшего.
Сенатор Фишер: «Флотские офицеры играли вообще жалкую роль в обществе; ко двору их не приглашали, да и в частных гостиных Петербурга их не встречалось. Они веселились по-своему у себя в кронштадтском кружке. Кампания 1830 года дала им другое значение, князь приглашал их к себе, и когда бывали приглашения гвардии ко двору, князь испрашивал соизволения государя приглашать и флотских офицеров. Флот был не на уровне с гвардией, но поскольку государь жил летом в Петергофе, против морского порта, то князь Меншиков под этим предлогом и ввел флот в струю гвардии. В то время были уже и флигель-адъютанты из моряков, двое: граф Гейден – в награду за наваринские подвиги отца, и Казарский – командир прославившегося брига «Меркурий»…»16
Как бы то ни было, с некоторых пор флотские флигель-адъютанты стали своего рода зорким «государевым оком» как на Балтийском, так и на Чёрном морях, не говоря уж о флотилиях – таких, как Дунайская и Каспийская. В 1832 году Казарский инспектирует Казанское адмиралтейство; ревизирует несколько губерний. Далее Николай I отправляет его на Север, с целью, как сейчас бы сказали, произвести мониторинг по вопросу организации водного пути из Белого моря до Онеги.
Известно, например, что Александр Иванович принимал участие в работе комиссии, занимавшейся расследованием деятельности Севастопольского порта. Причиной создания комиссии (под председательством контр-адмирала Беллинсгаузена) послужил доклад флигель-адъютанта Римского-Корсакова о злоупотреблениях в Севастополе. В результате, Николай I повелел произвести общую ревизию порта.
Следует заметить, доносы о злоупотреблениях приходили отовсюду. «Крадут», – так отвечал Карамзин на вопрос: как дела в России? Несколько по-другому смотрел на проблему генерал-интендант Российского флота вице-адмирал Головнин[42]. Он писал: «О злоупотреблениях в Морском ведомстве существующих. Оные суть трёх родов: 1) злоупотребления необходимые; 2) злоупотребления неизбежные; 3) злоупотребления тонкие, то есть обдуманные и в систему приведённые».
Адмирал Головнин, помимо прочего, резко критиковал бюрократическую машину Адмиралтейства, зачастую закрывавшую глаза на явные злоупотребления и в то же время бездумно занимавшуюся «мышиной вознёй» по пустякам. И всегда приводил в пример так называемое «дело о лопате»: «Адмиралтейств Коллегия по выслушивании рапорта о приёме на щет казны молота и крюка, стоящих 40 копеек, приказали: дать знать Исполнительной Экспедиции, что на испрашивания ею сим рапортом принятию на щет казны показанных молота и крюка опущенных по нечаянности в воду, стоящих 40 копеек, Коллегия согласна»17.
Дмитрий Завалишин, к слову, даёт интересную характеристику самому генерал-интенданту Головнину, уверяя, что тот в бытность свою флотским офицером сильно симпатизировал декабристам: «…Адмирал Головнин был также из числа тех, которые ускользнули от исследований комитета, хотя и принадлежал к числу членов тайного общества, готовых на самые решительные меры. По показанию Лунина, это именно Головнин предлагал пожертвовал собою, чтобы потопить или взорвать на воздух государя и его свиту при посещении какого-нибудь корабля»18.
Впрочем, с серьёзными злоупотреблениями следовало и бороться серьёзно.
Вот, например, как обстояли дела на Балтийском флоте. Сенатор Фишер пишет: «По доносу, что в Кронштадте разворовано всё – и экипажеские магазины, и госпитали, и пожарная команда, – послали генерала Перовского[43]на следствие; в это время госпиталь заключил договор о покупке белья, между тем как там хранился целый комплект. Его выводили на свет как новый, по уплате подрядчику денег вновь запирали в цейхгауз, и на следующий год опять представляли в качестве новой поставки. Когда узнали, что едет Перовский, стали жечь это бельё, жгли несколько дней с утра до вечера, и всё-таки Перовский застал ещё corpus delicti[44], объект преступления»19.
42
Головнин, Василий Михайлович (1776–1831) – русский мореплаватель, вице-адмирал, руководитель двух кругосветных экспедиций; блестящий мемуарист. Оставшись в детстве без родителей (род Головниных уходит корнями к новгородскому боярину Никите Головне), был определён в Морской кадетский корпус. Став мичманом русского флота, был послан для учёбы на службу в Англию, где с 1801 по 1805 гг. служил под началом прославленных британских адмиралов Корнвалиса, Нельсона и Колингвуда. По возвращении составил книгу «Военные морские сигналы для дневного и ночного времени», ставшей на десятки лет настольной книгой русских моряков. В 1806–1809 гг. на шлюпе «Диана» совершил полное опасных приключений кругосветное путешествие (достаточно сказать, что целый год Головнин с товарищами провёл в английском плену в Южной Африке, откуда совершил побег). После этого два года просидел в плену у японцев. В 1817–1819 гг. на военном шлюпе «Камчатка» совершил новое кругосветное путешествие. В 1823 году Василий Головнин был назначен генерал-интендантом российского флота. За время его управления интендантской частью (с 1823 по 1831 гг.) на флоте было построено 26 линейных кораблей, 21 фрегат, 2 шлюпа, 10 пароходов и пр. судов общим количество свыше 200. Его перу принадлежало более двухсот томов книг по географии и морскому делу. Адмирал Головнин умер в 1831 году в Петербурге от холеры.
43
Перовский, Василий Алексеевич (1795–1857) – граф, генерал от кавалерии, генерал-адъютант. Внебрачный сын графа Алексея Разумовского и Марии Соболевской. Участник Бородинского сражения. В 1818 году был назначен адъютантом к великому князю Константину Павловичу. Николай I назначил его своим флигель-адъютантом. 14 декабря 1825 года находился на Сенатской площади рядом с императором, получил от мятежников сильный удар поленом в спину. Во время русско-турецкой войны 1828–1829 гг. был ранен под Варной. Став генерал-майором, пребывал в свите императора. В 1829 году был назначен директором канцелярии Главного морского штаба. Занимал должности Оренбургского и Самарского генерал-губернатора; член Госсовета и Адмиралтейств-совета. Скончался в декабре 1857 года в Алупке, в имении Воронцовых, похоронен в Балаклаве.
44
Сorpus delicti – с лат. «тело преступления», т. е. вещественные доказательства, улики или состав преступления.