Аналогичное мнение на шести листах изложил и контр-адмирал Николай Языков. Аудиториатский Департамент Морского Министерства после проведения нескольких экспертиз не нашел сходства в почерках пасквилей и прошения Даля, поэтому его вердикт оказался гибок: оставив решение суда в силе, он несколько изменил наказание. В результате, почти восьмимесячное пребывание под арестом на гауптвахте и было зачтено в виде «штрафа». В любом случае служить на Чёрном море Даль уже не мог. 7 сентября 1824 года начальник Морского штаба Его Императорского Величества распорядился о переводе Владимира Даля 1-го из 28-го экипажа Черноморского в 5-й экипаж Балтийского флота, причём с повышением (Даль получил чин лейтенанта). Однако прослужил он на Балтике всего-то два года и уже 1 января 1826 года вышел в отставку.
Дамоклов меч «пасквилиста» висел над Владимиром Далем всю его жизнь, заставляя каяться за проделки молодости. И лишь в 1859 году император Александр II «всемилостивейше повелеть соизволил… не считать дальнейшим препятствием к получению наград и преимуществ бессрочно служащим предоставленных… дело о сочинении пасквилей»… Обрадованный, Владимир Иванович написал прошение о предоставлении ему двухмесячного отпуска «по болезненному состоянию», а вскоре получил ответ: «…уволить, согласно прошению, за болезнью, в отставку с мундирным полукафтаном». Власти так и не простили Далю его юношеские «шалости»…
Так вот, через пять лет после случившегося брат «пасквилиста», Карл Даль, скоропостижно умирает[47]. Его мать, не в силах поверить в случившееся, была уверена, что с сыном расправились некие недруги. А самый главный враг семьи Далей, как все знали в Николаеве, являлся адмирал Грейг и его «жена». Неужели «грейговский клан» мог отомстить Владимиру Далю, автору злосчастного «пасквиля», так низко, лишив жизни его младшего брата?.. Именно эти мысли и не давали сейчас покоя Александру Казарскому…
В своё время вокруг братьев Далей в Николаеве сформировался некий интеллигентский молодёжный круг, к которому больше подошло бы определение литературный кружок: 19-летний астроном Черноморского флота Карл Кнорре (с ним был особенно дружен тяготевший к астрономии Карл Даль (тем более что родным языком Кнорре и Далей был немецкий)); пятеро братьев Рогулей; итальянец Павел Скорабелли; морской офицер, поэт Ефим Зайцевский (вместе с ним Карл Даль плавал на бриге «Мингрелия»); а также морской артиллерист из Килии Фёдор Петров и никому тогда не известный Александр Казарский. Все они писали стихи и восхищались талантом Пушкина. Примечательно, что Карл Даль, Ефим Зайцевский и Александр Казарский хорошо знали поэта, который посетил Крым и Одессу в начале 1820-х годов.
Мало того, Александр Сергеевич, по всей вероятности, был оповещён Карлом Далем или Зайцевским о серьёзном конфликте Владимира Даля с адмиралом Грейгом. Но вот что интересно: несмотря на то что каких-либо воспоминаний у Пушкина о встрече с Казарским, Зайцевским и Карлом Далем не имеется, зато осталось кое-что тако-о-о-е! Я о пушкинской так называемой первой масонской тетради, в которой в одном из рисунков (лист 26-й, на обороте) можно видеть пять профильных портретов. И не просто портретов!
Судите сами. Пушкин не рисовал портретов – он черкал профили. Скажем так: любил Александр Сергеевич, раздумывая над тем или иным, черкнуть очередной профиль – женский ли, с шейкой, как у молодой лани; или мужской – чаще друзей-приятелей. И что мы видим: пять профилей, а рядом с каждым некий код-буквочка по-латыни – Q.S.F.D.Z. Не нужно быть криминалистом, чтобы понять: заглавные латинские буквы обозначают начальные буквы фамилий изображенных лиц. Ввиду того, что профили написаны в период между 22 октября и 1 ноября 1823 года, то есть в то время, когда Пушкин побывал в Одессе и Николаеве, то загадка вполне разгадываема (одним из первых её разгадал писатель Анатолий Золотухин22).
47
Согласно некоторых источников, Карл Даль умер от туберкулёза; от того же диагноза скончался и его младший брат Павел.