Когда в далёкой Франции жаки и жаны рушили стены Бастилии, в Константинополе обрушился последний кирпичик благоденствия – умер султан Абдул-Гамид I. С его смертью Блистательная Порта уже перестанет считаться «блистательной», смирившись с более скромным названием – Порта Оттоманская. На смену Абдул-Гамиду придёт его племянник – Селим III, возомнивший себя великим реформатором. Но одно возомнить, другое – претворять мечты в жизнь. Возжелав сделать из Порты вторую Францию, Селим не учёл одного – мнения янычар. Хотя с чего бы ему, самому могущественному после Аллаха, советоваться с теми, кому следует только подавать команды? И в этом султан сильно просчитался.
Янычары были против всяческих реформ – им и так жилось неплохо. Светское государство? Да это – измена! Армия по европейскому образцу? Десятикратная измена! Долой непомерные налоги! Долой засилье «лягушатников»! Долой! Долой! Долой! Раз уж так пошло – долой и султана! Даёшь другого! Элита турецкого войска вне себя… В мае 1807 года султан Селим был свергнут и заменён его двоюродным братом Мустафой IV.
Однако смещение законного султана оказалось не всем по нраву. Например, военному губернатору Рущука – Мустафе-паше Байрактару, двинувшемуся с войском на Константинополь. Это явилось приговором для свергнутого Селима, «томившегося в заточении» весьма вольготно: находясь в серале, бывший султан прекрасно проводил время в гареме, окружённый наложницами под присмотром любимой жены Рефет Хатун. От непрошенных гостей Селима надёжно охранял чернокожий евнух Незир-ага.
Но, как оказалось, охранял ненадёжно. Ибо султан Мустафа именно евнуху приказал разделаться со своим господином, отправив того в гарем вместе с двумя головорезами. Селим был обречён.
Однако евнух – даже он! – плохо знал женскую душу. Когда трое убийц ворвались в покои гарема, одна из наложниц закрыла Селима своей грудью. Единственный удар кинжалом оказался для неё смертельным. Увидев кровь, вторая наложница лишилась чувств. После этого, убийцы навалились на султана. Много крови в серале – плохая примета; выручила шёлковая подушка любимой жены султана – ею и придушили…
Когда о случившемся доложили Байрактару, тот скрипнул зубами:
– Опоздали! Шайтаны опередили нас…
Но приказ о наступлении на столицу не отменил. Вскоре Константинополь пал, султан Мустафа низвержен, а на его место был поставлен его брат Махмуд II. (Вот уж точно: свято место пусто не бывает)
Скоро стало ясно, что с воцарением нового султана всё вернулось на круги своя: Махмуд продолжил дело убитого Селима. Всё это привело к тому, что в ноябре 1808 года янычары вновь взроптали. Требования были прежние: приостановить западные реформы, распустить «лягушачью» армию и, конечно, восстановить войско янычар. Восставшие окружили дом главного визиря султана (Байрактара) и подожгли его. Визирь погиб в огне. В ответ разъярённый султан Махмуд II приказал убить свергнутого Мустафу, а янычар разогнать пушками.
Оставшихся в живых султан сживал со свету – изгонял или отрубал им головы. Кончилось тем, что в июне 1826 года янычарский корпус оказался навсегда распущен. С извечной головной болью турецкого султана было покончено…
За происходящим в Оттоманской Порте внимательно следили соседи – близкие (греки, болгары и русские) и далёкие (британцы и французы). Османский «орех» явно перезрел, поэтому, как видно было извне, трещал по всем швам. И нужно было этим успеть воспользоваться. Христианская Греция жаждала свободы. Россия же грезила Проливами: контроль над Босфором обеспечивал империи Романовых безопасность её подбрюшья на Юге и в Крыму. Поэтому перезрелый «орех» следовало колоть до конца…
И, надо сказать, у русских это неплохо получалось. При отсутствии грозных башибузуков и янычар христиане в Порте осмелели; многие румейские народы заговорили об «османском иге», от которого неплохо было бы избавиться. Тем более что Россия обещала помочь, по крайней мере – защитить…
Но на турецком поле имелись и другие игроки – Англия и Франция. И если британцы, не стесняясь, метили стать хозяевами Проливов (с чего бы вдруг?), то французы – зарились на новые территории в Египте и Сирии. Пример Наполеона Бонапарта по захвату этих земель (пусть и неудачный) оказался заразителен для очередного Наполеона – на сей раз Луи Наполеона, именовавшего себя Наполеоном III[57].
57
Условно Наполеоном II принято называть Франсуа Шарля Жозефа (1811–1832), сына Наполеона и Марии-Луизы, получившем при рождении титул «Римского короля». После падения Наполеона жил в королевском дворе в Вене под австрийским титулом герцога Рейхштадтского.