Но этот, последний, более осторожен. Обвиняя российского самодержца в жестокости, он в то же время не сторонится и лести:
«Император Николай, безусловно, самый достойный человек в своей империи, равно как он самый красивый, самый справедливый, самый гуманный и самый просвещенный. Он внушает уважение и почтение всем, кто его окружает или кто имеет счастье к нему приблизиться, не столько из-за авторитета священной власти, сколько из-за его редких и замечательных качеств».
«Здоровья крепкого и железной энергии, невероятной трудоспособности, он утомляет своих министров и секретарей работой. Все свое время и все свои силы он отдает управлению своей обширной империи, он всегда первым встает и последним ложится»…[71]
Французские писаки, несомненно, выражали общее мнение европейских трусишек – злорадных и мстительных. Ну а Луи и его окружение буквально трясло при упоминании тех, кто дал им пинка от Москвы до Парижа.
Босфор должен и обязан был быть российским! Сейчас Россия с высоты своего величия могла бы гордо взирать на мир, держа под крепким сапогом трепещущих европейских монархов. И пусть бы ненавидели – пусть! Зато бы все уважали. Ведь если упасть – налетят всем кагалом – и османы, и те же ляхи с финнами, не говоря уж о бриттах с «лягушатниками»… Налетят – чтобы ударить; не ударить – так хотя бы ущипнуть. Дабы унизить!
После таких мыслей Николай возвращался в спальню, молился и тихо, опять с каким-то натужным скрипом, ложился. А потом мысленно просил у Всевышнего, чтоб хотя бы в этот раз обошлось без кошмаров…
Александр Широкорад: «…Николай I вёл себя как забеременевшая гимназистка, надеясь, что всё само собой «рассосётся», что союзная эскадра погуляет по Чёрному морю и уйдёт восвояси. Отличная возможность атаковать союзную эскадру на выходе из Босфора была утеряна. А в марте-апреле эскадры союзников получили подкрепления, которые обеспечили им неоспоримое превосходство над русским флотом. Теперь война была заведомо проиграна»12.
Не обошлось и не «рассосалось». Западные монархи уже давно поняли, что имеют дело с нерешительным императором. А значит… значит, следовало ковать железо, пока горячо. Так, вроде, говорят русские?..
15 (27) марта 1854 года Англия объявила России войну. 16-го – Франция. На сей раз – официально.
31 марта (12 апреля) британский (под австралийским флагом) пароход близ Севастополя захватил частный грузовой парусник. 10 (22) апреля стало ясно, что противник настроен решительно. В этот день армада вражеских кораблей (пять английских и три французских колёсных парохода) атаковала беззащитную Одессу.
Англосаксы – большие лжецы. Хотя некоторые, как бы стесняясь, пытаются заменить это понятие невинным словечком «врунишки». Категорически не соглашусь! Если, скажем, избалованный малыш, оконфузившись в штанишки, всю вину переложит на неопытную няню, тут ничего не попишешь: врунишка. А вот когда ложь исходит из уст солидного дяди – влиятельного пэра, генерала, премьер-министра или другой какой персоны из когорты так называемых Very Important Persons – это уже нечто другое. Это – VIP-враньё.
VIP-враньё опасно: из-за него проливаются реки крови и океаны слёз. Ибо его источником являются отъявленные негодяи. Сколько столетий этому явлению, сказать сложно. Возможно, всё началось с тех самых пор, когда британцы сделали Ричарда Львиное Сердце – этого кровавого садиста и лихоимца, – своим национальным героем; или с первого заражённого оспой одеяла, подброшенного колонизаторами американским аборигенам…
В любом случае, с англосаксами следует быть всегда начеку. И если вам какой-нибудь жизнерадостный британец, улыбаясь и подобострастно заглядывая в глаза, предложит жемчужное ожерелье, угостит яблоком или ласково всунет в руку печенюшку – будьте уверены: бусы окажутся стеклянными, яблоко – червивым, а печенюшка – надкушенной. Иначе какой смысл улыбаться и подобострастно заглядывать в глаза, да и вообще, что-либо давать, причём просто так?
Весной 1854 года англосаксы врали много и беззастенчиво, как привыкли делать всегда. И на то имелись серьёзные причины. Как разбойники с большой дороги сделали своим верным союзником тёмную ночь, так западная свора с самого начала военной кампании предпочла кровавые злодеяния прикрывать наглым враньём.
Одесса являлась мирным коммерческим городом и никакой угрозы для Турции не представляла, не говоря уж о далёком острове под названием «Великобритания». И ей не было никакого дела до всяких османов и политиков: одесситы жили своей обычной торговой жизнью – продавали и покупали, рыбачили и строили, обманывали и обманывались, плели интриги и сплетничали; и ростовщику с Дерибасовской здесь дышалось так же вольготно, как и биндюжнику с местного кичмана. Поэтому жители даже глазом не повели, когда напротив порта появились военные корабли под британским и французским штандартами. По крайней мере, первый смертоносный залп застал людей врасплох, тем более что многие были в церкви. Никто и подумать не мог, что конечная цель потомков Дрейка и Моргана заключалась в том, чтобы город просто-напросто сжечь!