Поясню: опасную заразу союзники сами завезли из Франции, где юг страны охватила страшная эпидемия. Скорее всего, холеру военные подцепили где-нибудь в Авиньоне или Марселе. Причём первые заболевшие выявились среди зуавов[76]. Когда военные врачи это поняли – было поздно. Дошло до того, что из штаба Сент-Арно в Париж полетели требования временно прекратить отправку новых партий солдат из Франции: «Маршал надеется, что будет прекращена всякая новая присылка. В этот момент подкрепления были бы только лишней пищей для госпиталей».
Болезнь не признаёт национальностей: через несколько дней холера появилась и в лагере британцев. И вот тут началось! К середине июля среди англичан слегло полторы тысячи солдат; из заболевших холерой 8 142 французов скончалось 5 183, то есть почти две трети18. Известно, например, что в разгар эпидемии оба французских флагманских корабля только в течение двух недель потеряли 600 человек – треть от личного состава. Потери внушительные. И это при том, что противника (то бишь русских) ещё никто и в глаза не видел!
Зачастую солдаты умирали прямо в пути, из-за чего трупы приходилось выбрасывать с телег и, оставляя на обочинах дорог, ехать дальше. На погребение или кремацию на марше не было времени. На стоянках же все валились с ног от усталости и профузного поноса. Поэтому, даже разбив бивуак, солдатам порой было не до погребения своих павших товарищей.
«Часто руки, которые рыли землю, – вспоминал очевидец, – останавливались, не кончив работы, и тот, кто держал заступ, молча падал, чтобы уже больше не подняться, на краю полураскрытой могилы. Те, которые еще были живы, взваливались на лошадей или их несли на руках солдаты, артиллерийские лафеты были завалены больными».
Британский полевой госпиталь был переполнен; смущало другое – огромное количество трупов, вывозимых через его задний двор. Зная это, солдаты, скрывая первые признаки болезни (кровавый понос), докладывать об этом своим командирам не спешили. Подобное поведение ухудшало и без того неблагоприятную эпидемиологическую обстановку в лагере.
Так, командир 1-го полка записал в те дни в дневнике: «Холера наступает, люди быстро умирают. Все отправленные в госпиталь в Варне оказались в могиле. За две последних ночи умерло 15 человек. Об отправленных возницами на медицинских повозках ветеранах следует забыть. Думаю, всех их похоронят в Варне. Перед отъездом туда они все напились и теперь, наверное, умрут как собаки»19.
Что же произошло? Дело в том, что союзники просчитались. Они планировали всего лишь попугать «русского медведя», дабы он наконец оставил в покое Дунайские княжества турецкого султана. О чём, к слову, Абдул-Меджид I даже не просил – он буквально вопил, взывая о помощи, и даже не скрывал этого! Однако, пока британцы и французы готовили операцию, пока согласовывали детали и занимались формированием и транспортировкой экспедиционных армий, с лёгкой руки австрийского императора Франца Иосифа I, проявившего себя отнюдь не джентльменом (по отношению к Николаю I), в регионе всё круто изменилось. В результате, союзники оказались в своего рода ловушке, ну а русские…
У русских тоже хватало проблем.
Летом 1853 года состоялся Высочайший манифест Николая I о занятии Россией Придунайских княжеств. В марте следующего года Дунайская армия переправилась через Дунай, и после того как армию возглавил генерал-фельдмаршал Иван Паскевич[77], в мае месяце его части осадили турецкую крепость Силистрию на правом берегу реки. Однако ночной штурм 16 (28) мая Арабского форта (Араб-Табии), самого укреплённого в Силистрии, закончился для нас неудачей. Потери атакующих составилии более 300 человек убитыми и почти 600 раненых; не вернулся из боя и руководивший операцией начальник 8-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Дмитрий Сельван. Лишь на третий день где-то во рву, среди сотен солдатских трупов, удалось отыскать его изрубленное тело – обезглавленное, с вырванным сердцем.
71-летний фельдмаршал Паскевич, получив серьёзную контузию ядром и сдав командование армией генералу Горчакову, убыл с театра военных действий (хотя и продолжал руководить войсками из Ясс).
Генерал от артиллерии князь Михаил Дмитриевич Горчаков отличался решительностью, поэтому привык доводить любое дело до конца. Но даже ему вскоре стало ясно, что Силистрия – тот ещё орешек, который придётся оставить не раскусив. В связи с тем, что кольцо блокады было неполным, к лету гарнизон крепости увеличился до 20 тысяч. Но было и другое: неожиданно дали о себе знать австрийцы, 80-тысячная армия которых, заявив о своей «миротворческой миссии», двинулась в сторону Дунайских княжеств. Со стороны вчерашних союзников такое поведение выглядело подлинным свинством, ибо совсем недавно эти же союзнички слёзно умоляли Россию о срочной помощи в борьбе с венгерской революцией 1849 года. Несмотря на то что бунтовщиков с нашей помощью быстренько усмирили, австрияки после этого словно сошли с ума…
76
Зуавы – изначально название военнослужащих лёгкой пехоты французских колониальных войск, части которой формировались, главным образом, из жителей Северной Африки, а также добровольцев-французов. От фр.
77
Паскевич, Иван Фёдорович (1782–1856) – светлейший князь Варшавский, граф Паскевич-Эриванский, генерал-фельдмаршал, генерал-адъютант, известный дипломат. Как отзывались о нём современники, после воцарения Николая I