Несмотря на предложение Тотлебена немедленно приступить к оборонительным работам, нерешительный князь, к сожалению, инициативу сапёра отклонил (приказ о строительстве укреплений поступит уже после появления неприятельских кораблей у крымских берегов).
– Нам бы, Ваша светлость, побольше шанцевого инструмента. Здесь, в Севастополе, его большая нехватка. Не распорядитесь ли срочно прислать?
– Успокойтесь, голубчик, – улыбнулся князь. – Стоит ли хлопотать об инструменте, если к весне всё кончится. Сейчас делать высадку глупо, поздно уже, а весной замиримся…
Ошибся «светлейший» и в этот раз. Не «замирились».
Когда начнётся многомесячная осада Севастополя, все оборонительные сооружения в городе и вокруг него будут устроены под бдительным руководством Эдуарда Тотлебена, Высочайше пожалованном в 1855 году в генерал-адъютанты. А тогда, осенью 1854 года, приходилось спешить: безжалостный враг сметал всё на своём пути. Тотлебен известил князя Меншикова, что он «в случае надобности, не станет ожидать разрешений от строительного департамента на производство тех или других экстренных работ в военное время, а сумеет найти сподручные к ним средства».
К сожалению, действовать пришлось уже в ходе войны. Тотлебен расширил фронтальную позицию на линии Северного укрепления, практически заново создал оборонительную линию на Южной стороне. На всех укреплениях выставлялась тяжёлая артиллерия; между оборонительными пунктами рылись соединительные траншеи – с тем, чтобы пехота вела оттуда ружейный огонь.
Таким образом, защита города основывалась на сплошной фронтально-фланговой оборонительной линии, откуда можно было вести пушечный и ружейный огонь. Медлить не было времени: работа велась беспрерывно днём и ночью. Всё это привело к тому, что противник был вынужден отказаться от планов взять Севастополь с ходу или открытой атакой: в последних числах сентября союзники начали осадные работы.
И вот после всего этого бывший адъютант князя Меншикова А. Панаев делает беспрецедентный по своей сути вывод: «Конечно, укрепления, найденные Тотлебеном при его приезде, не могли идти в сравнение с теми, которые возникли впоследствии, во время долговременной обороны; но, во всяком случае, они были закончены в такой мере, что неприятель устрашился их – и, при всех своих громадных средствах, не решился атаковать Севастополь открытою силою, а приступил к осадным работам. Спрашивается: чья тут заслуга, если не князя Александра Сергеевича?»28
Ответим адъютанту: заслуга долгой (и временами – успешной) обороны Севастополя принадлежит исключительно талантливым подчинённым, окружавшим никчемного главнокомандующего.
Моя бескомпромиссность в адрес князя Меншикова основана на единственном постулате: будь на его месте более талантливый военачальник, всё могло пойти совсем по иному сценарию. Скажу больше: даже Севастопольскую оборону можно было избежать, если бы главнокомандующий не метался и не кудахтал. Если бы он просто действовал!
И сделать полезного в те отведённые ему несколько спасительных месяцев князюшка мог бы немало. Для начала – в кратчайшие сроки, с учётом мнения своих помощников, будь то сухопутные, кавалерийские или флотские командиры и начальники, он должен был лично объехать и изучить не только оборонительную линию Севастополя, но и его окрестности, в частности – Инкерман, Балаклаву, Евпаторию… А также южный берег и, конечно, Феодосию и Керчь. Да за те полгода весь Крым можно было проползти на брюхе! И знать каждый утёс, взгорок и камешек. Для чего, спросите? Для того, чтобы ещё до начала реальных боевых действий быть в готовности отразить вражеские атаки в любой бухте, гавани, пригорке и просёлочной дороге. Что-то укрепить, что-то взять под особый контроль. Что-то – надёжно перекрыть: например, удобную в стратегическом отношении Балаклавскую бухту. Когда в начале лета 1854 года англо-французские корабли сунулись было в акваторию Кронштадта и Свеаборга, то столкнулись с нечто новым – морскими минными полями. Известно, например, что близ Кронштадта было установлено более шестисот морских мин. После того как несколько кораблей подорвались на этих самых минах, союзникам пришлось отказаться от генерального морского сражения в Финском заливе.