Но больше всех досталось камердинеру, сидевшему вместе с кучером на козлах. Ему-то первому по указанию царя и оказывалась помощь.
Следует заметить, в поездке императора сопровождал его лейб-медик Николай Фёдорович Арендт, но его экипаж отстал на несколько часов. Поэтому перевязку императору сделал уездный доктор Фёдор Фердинандович Цвернер, причём настолько удачно, что дело быстро пошло на поправку. Дабы не обидеть местного лекаря, Николай согласился провести пару недель в уездном училище под наблюдением заботливого Цвернера. И результат не заставил себя ждать: кость срослась вполне благополучно.
А чтобы подданные не волновались долгим отсутствием Государя в столице, они были проинформированы о произошедшем несчастном случае. К тому времени уже сложилась практика издания официальных бюллетеней о заболевании первых лиц государства, подписанных лейб-медиками. Как правило, эти бюллетени вывешивались в Зимнем дворце и публиковались в газетах. Но Николай I был известным противником издания этих бюллетеней, считая, что данная информация должна являться исключительной привилегией петербургского высшего общества.
Так, в октябре 1829 года военный генерал-губернатор получил секретную информацию «О состоянии болезни Государя Императора». Там, в частности, сообщалось, что: «29 октября в 8 часу вечера Его Императорское Величество Государь Император почувствовал озноб, за коим в ночи последовал лихорадочный припадок». По мнению подписавших записку лейб-медиков Рауха и Крейтона, причиной тому послужила «простудная лихорадка, причиненная двукратною простудою»4. А в пояснении говорилось, что данные сведения подлежат «объявлению публике, не припечатывая однако ж в Ведомостях».
Однако о происшествии, случившемся с Государем в поездке, где он сломал ключицу, подданные узнавали из газет, публиковавших бюллетени о ходе его лечения. Сообщалось, что «при перевозке Государя императора оказалось, что ключевая кость переломлена вблизи грудной кости без всяких других повреждений. Перелом сей есть простой и несложный, и к скорому и совершенному выздоровлению Е. И. В. предвидится полная надежда… Лейб-медик Арендт, уездный врач Цвернер. 26 августа 1836 г. в 8 часов пополудни»5.
Однако переписка Николая с приближёнными о своём здоровье носила несколько иной характер. Вот что, например, писал император князю Паскевичу 30 августа 1836 года:
«…Спешу тебя уверить, что перелом ключицы мне никакой боли не причиняет, мучает же лишь одна тугая перевязка, но и к ней начинаю привыкать, впрочем, – ни лихорадки, ни других каких-либо последствий от нашей кувыркколлегии во мне не осталось…»6
По этим же приватным письмам Николая I прослеживается динамика его выздоровления. Вот письмо из Царского Села (от 6 октября 1836 г.): «Прихожу в силы; рука еще слаба и с трудом сижу на лошади; ибо левой рукой не могу править, и на рысях плечу чувствительно». Из письма от 3 ноября 1836 года, где царь рассказывает о больной руке: «еще слаба, и я ею мало владею»7.
Спустя 12 лет (9 октября 1848 года) Николай Павлович вновь травмирует эту же ключицу. Поднимаясь по «крепко навощенной» лестнице Зимнего дворца, он поскользнулся и упал на то же самое плечо. «Ушиб обошелся, однако, без дальнейших последствий, хотя государь и сказывал, что боль от него была в этот раз гораздо чувствительнее, чем тогда, когда он сломал себе ключицу»8, — писал барон Корф.
В начале сентября 1836 года Николай Павлович покинул Чембар и через Тамбов и Рязань прибыл в Москву, откуда благополучно возвратился в Царское Село. В благодарность доктору царь пожаловал ему дорогой перстень стоимостью 2 000 рублей и отблагодарил деньгами – 3 000 рублями серебром. Кроме того, 5 000 рублей Николай пожертвовал в пользу уездной больницы9.
И всё же Николай Павлович добро никогда не забывал. А потому никак не мог смириться, что его «спаситель» живёт и трудится в какой-то Богом забытой дыре. Через несколько лет «уездный врач г. Чембар, титулярный советник Цвернер» назначается «гофмедиком к Высочайшему двору, сверх штата, с назначением его в дежурство при Высочайшем дворе, с прочими медиками»10.
И в этом – весь император Николай I…
Мало кто задумывался, что рядом с Августейшими особами всегда присутствовали лица, принадлежавшие к некой неприкасаемой касте. Нет, речь не о фаворитах, камергерах, фрейлинах или камер-юнкерах. Мы будем говорить о лейб-медиках[102].
102
Специальным указом императора Павла I слово «врач» было упразднено; вместо него докторов отныне следовало именовать «лекарями». В XIX веке врачей называли либо лекарями, либо – докторами. Так что правильнее лейб-медиков было бы называть лейб-лекарями.