Однако у врачей успех рука об руку с трагедией. В злополучный день Бородинской битвы в профессиональной деятельности Якова Виллие произошёл один неприятный эпизод. Был тяжело ранен князь Багратион. Первым доктором, осмотревшим командующего 2-й Западной армией, был лекарь Литовского полка Яков Говоров.
Говоров металлическим зондом исследовал глубину и ширину раны, произведя раненому первую перевязку. Однако во время этой манипуляции лекарю не удалось добиться главного: распознать перелом. Решив, что рана пулевая, военный доктор наложил «простую повязку» и назначил консервативную терапию. На самом деле Багратион был «ранен в переднюю часть… берцовой кости черепком чиненого ядра»13, то есть осколком.
Ошибку полкового лекаря наверняка должны были заметить более именитые доктора. Но этого не случилось. Врачом, который повторно обследовал Багратиона, был главный медицинский инспектор, или начальник медицинской службы русской армии, Яков Васильевич Виллие. Главный лекарь осмотрел князя уже в развозном госпитале, располагавшемся в санитарных палатках в районе Псарёвского леса, куда в коляске был доставлен раненый.
В прифронтовом госпитале творилось несусветное. Офицер Ольферьев, сопровождавший Багратиона, позже писал своей сестре: «…Легче пробыть шесть часов в бою, нежели шесть минут на перевязочном пункте. Кругом лужи крови, то красной теплой, то черной и уже застывающей. Тысячи стонов подымаются к небу. Лекари работают, сбросив сюртуки, подвязав передники и засучив рукава до локтей»14.
Ещё при первом осмотре Яков Говоров определил, что рана была «сопряжена с повреждением берцовой кости». А что же Виллие? Он повторно прозондировал рану и, расширив её, сумел извлечь небольшой отломок кости. Налицо имел место огнестрельный оскольчатый перелом. Однако, судя по всему, даже такой именитый эксперт, как Яков Виллие, отнёсся к ранению князя несколько поверхностно: чиновник от медицины принял точку зрения Говорова, предположив, что маленькая рана, скорее всего, была произведена пулей, но никак не осколком гранаты или ядра. О том, что глубоко в тканях мог застрять металлический осколок, Якову Васильевичу почему-то даже не пришло в голову. Видимо, именно поэтому он распорядился лекарю Говорову отправляться обратно в полк, а Багратиону разрешил (наверное, по просьбе самого генерала) уехать на лечение в Москву. После этого Яков Виллие спешно вернулся к исполнению своих обязанностей в воюющей армии, а князя Багратиона он больше не видел и не осматривал.
Чем закончился такой поверхностный осмотр для самого Багратиона – общеизвестно. Хотя любая война списывает самые невосполнимые потери. Списали и эту…
Ещё об одном громком инциденте, связанном якобы с врачебной некомпетентностью. 19 октября 1860 года скончалась супруга Николая I вдовствующая императрица Александра Фёдоровна; 5 ноября тело было предано земле в Петропавловском соборе. После кончины мужа вдова долго болела, тем не менее после её смерти появились слухи, будто во всём виноват её лечащий врач Фёдор Карелль.
Так, фрейлина Мария Фредерикс[107] писала: «По вскрытии тела оказалось, что Императрица Александра Федоровна вовсе не страдала болезнью сердца и легких, как предполагали, – эти органы были совершенно невредимы, – но большая кишка была найдена совсем в плохом состоянии. Несчастный доктор Карель пришел в отчаяние от этой грубой ошибки; она положилась всецело на него, так как пользовавший перед ним Императрицу доктор Мандт постоянно утверждал, что у Ее Величества страдание кишок и что ее периодические биения сердца были только нервным явлением. Поступивший после кончины Николая Павловича к его августейшей вдове лейб-медик Карель стал ее пользовать исключительно от сердца и легких. Карель сейчас же после этого добровольно удалился, его честная, добрая душа не могла перенести такого для него удара; он уехал за границу, где прожил несколько лет, углубившись в науку. Когда Карель возвратился в Петербург, Император Александр II пригласил его опять к себе, в качестве личного, постоянного врача»15.
В связи с тем, что императрица Александра Фёдоровна указала в завещании, чтобы её тело после смерти было вскрыто «ради науки», было проведено патологоанатомическое исследование. Вскрытие тела провели в Александровском дворце Царского Села 21 октября 1860 года.
Из протокола вскрытия: «Патологоанатомическое распознавание: сухожильные пятна на сердце суть останков давно бывшего воспаления околосердечной сумки (Pericarditis). Зернистая печень есть болезнь, существовавшая уже с давнего времени. Непосредственная причина смерти: изнеможение вследствие катарра слизистой оболочки желудка и тонких кишок и начинавшегося застойного процесса в толстых кишках»16. Протокол подписали: профессор практической анатомии В. Л. Грубер, лечащий врач императрицы лейб-медик Ф. Я. Карелль, лейб-медик М. А. Маркус и министр Императорского двора В. Ф. Адлерберг[108].
107
Фредерикс, Мария Петровна (1832–1903) – баронесса, фрейлина Императорского двора. Дочь барона Петра Андреевича Фредерикса, генерал-адъютанта и действительного тайного советника, который, говоря словами Модеста Корфа,
108
Современные исследователи установили, что речь, скорее всего, идёт о циррозе печени, связанном в патогенезе с хроническим заболеванием сердечно-сосудистой систем. Так что доктор Карелль не ошибся; впрочем, как и лейб-медик Мандт.