— Охотно. А вы потом расскажете, что вы здесь делаете?
— Обязательно.
— Я сейчас отдыхаю, и поэтому записался в группу свободного поиска. Серьезные личности свободным поиском не занимаются. Только романтики и отпускники вроде меня.
— Вы что! Считаете, что романтики нет? — набросилась на гостя Петра. — Вы знаете хотя бы, что такое — встречный ветер?
— Знаю, — серьезно ответил дракон. Но у нас принято желать друг другу попутного ветра. Я сам романтик. Но если об этом узнают родители Шаллах, у меня появятся дополнительные проблемы.
— Кто это — Шаллах?
— Моя девушка, — смущенно сознался Бенедикт. — Так вот, свободный поиск — это лучший отдых! Во-первых, романтика, во-вторых, обществу польза. Это раньше было — каждая новая система в доступном космосе — событие. Теперь таких событий — в день по два десятка. Накопилось несколько тысяч неизученных систем. Вызываешь каталог — и выбирай любую. Я выбрал эту, погрузился в катер, и меня сбросили здесь. Приблизительно, за орбитой седьмой планеты. Только начал осматриваться, приборы засекли ваш нуль-т сигнал. Такой трехсекундный «трр-т-т-т-т». Я подумал, что кто-то еще системой заинтересовался. Кассету зондов сбросил. Как положено, передал запись в центр с очередным пакетом информации и продолжаю изучать шестую планету. Это газовый гигант. Там, если со второго спутника наблюдать, восходы изумительные. Вдруг, через неделю, срочное сообщение — бросить все, искать источник сигнала. А у меня — ни вектора, ни удаления. Может, сигнал вообще в другой системе был, представляете, задачка! Но я вас нашел! Разве это не Поступок?
— Скажите, Бенедикт, вам сколько витков от роду?
— Лет? Четырнадцать стандартных. Если в местные перевести, э-э, десять будет.
У Болана отвалилась нижняя челюсть.
— … избрали такой нестандартный метод освоения вселенной?
— А есть стандартные методы? — поинтересовалась Элита. Этот простой вопрос погрузил дракона в раздумье минуты на четыре.
— И на самом деле, почему я решил, что наш метод можно считать стандартным? — спросил он сам себя. — Видимо, потому, что соседние континуумы нашей родной планеты заселены людьми. А в вашей, если я правильно понял, разумной жизни в соседних континуумах нет.
— За все время не было обнаружено никаких признаков.
— Наверно, в этом все дело, — согласился Бенедикт. — У нас считается неэтичным вторгаться в соседние континуумы. Вот мы и расползаемся по галактике вширь. Латиняне тоже шли своим, оригинальным путем, пока нас не встретили. Если вдуматься, ваш метод самый экономичный. Мы вынуждены перебрасывать грузы по нуль-т на десятки и сотни световых лет. Вы — максимум на тысячи километров. Скажите, Лита, — неожиданно сменил он тему, — а вам не страшно — вот так, навсегда порвать все связи с Родиной?
— Конечно, страшно. Это не от хорошей жизни, Бенедикт. — Элита села в тени под деревом и начала описывать причины создания Департамента имплантации. Дракон лег рядом, положил огромную голову на лапы и внимательно слушал.
— Вы любите Болана?
— Мы не можем не любить его. Мы же его запечатлели.
— Я, видимо, не так сформулировал вопрос.
— Я поняла. С ним надежно. Он лучший из руководителей групп, которых я знала. Считайте, что наши девушки вытянули счастливый билет. О чем мечтает каждая девушка? Замуж, да детей нарожать. Там половина в тетушках осталась бы. Здесь каждая родит. Только Беруна, глупышка, от своего счастья отказывается. Грубоват бывает, но мы тоже не сахар. Зато самое трудное на себя берет. Построит нас и спросит: «Кто в этом разбирается? Никто? Ладно, беру на себя». А какой он заботливый! День и ночь о нас думает. Мы уже и забыли, когда его улыбающимся видели. Лина говорит, до свадьбы первый зубоскал был. Как нас перед стартом гонял! Просто тираном был. Окно прошли — совсем другим стал. Полную свободу нам дал. Никаких приказов, никакого принуждения. А вкалывать первое время приходилось о-го-го как. Пока дом не поставили — от зари до зари. Сейчас только огороды остались. Это почти отдых.
— Народ в поле, — пробормотал Бенедикт. — Скажите, Лита, почему в группе один мужчина и восемь женщин?
— Болан еще не рассказывал? У нас на одного мужчину рождается две женщины. Считается, мутация произошла двести миллионов лет назад. Точно никто не знает. Исходные документы затерялись в дикий период сто пятьдесят миллионов лет назад. (Дракон сглотнул и широко раскрыл глаза.) С тех пор мы, женщины, как бы это помягче сказать, имеемся в некотором избытке. Детей рожаем тоже мы. Так кого же имплантировать, как не нас?
— Ну, это вопрос спорный.
— Бенедикт, зато у меня сейчас будет очень серьезный вопрос. Как я поняла, мы без разрешения вторглись в ваш континуум. У вас были какие-то свои планы насчет этой планеты. Вы считаете аморальным вторгаться в чужое пространство… Что с нами будет?
— По всем нашим и человеческим законам эта звездная система — ваша. Но, что с вами будет, зависит только от вас. Я от лица всех драконов гарантирую, что мы окажем вам и вашим потомкам любую посильную помощь. Если вы захотите эвакуироваться с планеты в другую систему, мы предоставим вам всю имеющуюся информацию по звездным системам и транспортные средства.
— Зачем нам эвакуироваться? У нас здесь дом…
— Я тоже считаю, что за родную планету надо бороться! — повеселел дракон.
— С кем бороться?
— С ледником. Он уже наступает. Пока еще незаметно, но лет через триста вам придется перебираться на экватор.
— Болан! Бол! Беда! Болан! — Элита вскочила на ноги и убежала. Дракон изумленно посмотрел ей в след.
— Сидели, беседовали, — обиженно пробормотал он. — Подумаешь, ледник. Тете Тонаре забот на две недели.
Болан топал вдаль по берегу речки и яростно грыз прутик.
— Бол, милый, что случилось?
— Много смысла в том, что наши дети замерзнут в этом мире, а не в том? Зря ты не дала мне прикрыть Департамент.
— Бол, о чем ты?
Болан развернулся.
— Магма? Я тебя опять за Илишу принял.
Хорошо, что в куртке, — подумал он. — Если что — носом в мех зароюсь, вдохну пару раз… Может, мне жилетку меховую сшить? Для регуляции либидо.
— Что-то случилось? Бол, скажи. Я чувствую, что-то случилось.
— Ты же не в курсе. В лесу была, все пропустила. Ничего не случилось. В том-то и дело. Думаешь, если мы из того мира в этот перебрались, то от ледника убежали? Дудки! Ледник во всех мирах наступает, поняла?! Хороший мы дом построили?
— Очень!
— Твои серые в нем жить будут, поняла? Нам на экватор переселяться нужно! Может, хоть там ледник не достанет.
— А ангел? Он сказал, что поможет.
— У тебя что, расовой гордости нет?! Поставь себя на его место. Кто мы для него? Ростом — по пояс, летать не умеем, ничего сами не можем. Ну? Не догадалась? Убогие дети, ясно? И не вздумай его о чем-нибудь просить. Голову сверну. По нам драконы будут судить о всей цивилизации. Мы должны доказать, что сами все можем. Запомни, мы гордая раса. Нам подачки не нужны. Повтори.
— Хоро, а как в других мирах, куда группы имплантированы — похолодание везде будет?
— Да, везде. Если мир похож на наш, то будет похолодание. А если не похож, то группа рискует умереть с голода. Так Бенедикт объяснил.
— И все наши группы — все зря?! Весь проект — зря?
— Дошло наконец-то.
Магма села у ног Болана, обхватила его колени и заревела в голос. Пришлось сесть рядом и утешать. Прижав девушку к груди, он неосторожно ткнулся носом в мех на плече, вдохнул…
— Ой, Болан, ой, что ты делаешь?
— Дай, я тебя в шрамик поцелую, — бормотал он, лихорадочно стаскивая с девушки одежду.
— … зеркала на орбите — это муть! Только движению в космосе мешать будут. Вот подземные обогреватели — уже интереснее. А почему бы вам не пододвинуть к солнцу всю планету?
— А когда кончится похолодание?
— Отодвинуть на место. С техникой мы поможем.
— Нет. Первый принцип — не навреди. То есть, что бы с нами ни случилось на любой стадии проекта, экология планеты не должна пострадать.