Выскочила Шаллах со свертком в руках, бросила на бегу: «Все будет хорошо», и умчалась. Болан рванулся в двери, но его вытолкали обратно, сказав только, что будет мальчик и что все хорошо.
Через пять минут, показавшихся часами, двери широко распахнулись и Болана пригласили внутрь. Драконы потянулись следом.
Илина, усталая и счастливая, лежала на кровати. Сумка на животе отчетливо оттопыривалась. Болан сжал руку жены и оттянул край сумки. Малыш внутри жалобно запищал и обхватил головку ручками. Был он меньше ладони. Болан поспешно отпустил сумку.
— Богатырь! — похвасталась Илина. — Весь в тебя. Уже за палец меня укусил! Честное слово!
Девушки наперебой принялись поздравлять Болана, а драконы пожали руку. Командор отвел его в сторонку.
— Вы знаете, у Илины была двойня, — начал он, — но один родился нежизнеспособным.
— Так всегда бывает, — отмахнулся Болан. — Первый коренной житель этого мира! Не имплант, а местный! Здесь рожденный! Мой сын!
— Болан, послушайте! Шаллах сейчас пытается оживить мертворожденного. Я не знаю еще, какую систему наследования власти вы решили установить в этом мире, но если первородство в ней учитывается…
— Пасть фингала! — выругался Болан и выскочил за дверь.
Шаллах глотала слезы и суетилась около саркофага. Болан заглянул внутрь. Маленький живой комочек лежал на спинке, удерживаемый за ручки и ножки манипуляторами и жалобно пищал. К животику его тянулся пучок разноцветных трубочек.
— Я не проверила, — принялась объяснять Шаллах, а у Илиши та же самая червоточинка в хромосомах, что и у Магмы. Главный круг кровообращения мимо легких проходит. Но ты не думай, мы спасем его. Недельку пусть окрепнет, потом операцию сделаем, скорректируем. Он будет жить.
— Что же ты наделала, Шаллах, — застонал Болан.
— Я очень быстро его к АИКу подключила, — залепетала Шаллах, — мозг не успел пострадать от кислородного голодания. Клянусь. Слово дракона!
— Что же ты наделала, — повторил Болан и сел на пол, прислонившись спиной к саркофагу. Язык не поворачивался отдать нужный приказ.
Я должен, — твердил он себе. — Во имя вида, во имя будущего, во имя закона. К черту закон. Во имя счастья неродившейся еще девушки.
— Выключай установку, — скомандовал он.
— Но это убьет маленького.
— Именно! — рявкнул Болан, вскочил и защелкал тумблерами, выключая все подряд. Манипуляторы разжались и убрались в гнезда. Через минуту все было кончено. Малыш запищал, махая ручками. Потом задергался всем телом и затих.
Теперь я еще и убийца, — думал Болан. — Убил собственного сына. Первого жителя нового мира. Дерьмо.
Он огляделся в поисках стула, не нашел и вновь уселся на пол.
— Командору скажешь, что оживить не смогла. Девушкам вообще не заикайся, что пыталась оживить, иначе они не знаю что с тобой сделают, — приказал он.
— Но почему?
— Потому что когда выживают оба мальчика, у одного рождаются только мертвые дети. И мальчики, и девочки, поняла?
— О, горе! Я не знала… Я все равно не понимаю. Вы что, всегда парами рождаетесь?
— А вы разве нет?
— Нет.
— Это ваше личное дело.
— Бол, объясни. Я же опять какую-нибудь глупость сделаю, — хлюпая носом, попросила драконочка.
— Что тут объяснять. Когда сперматозоид сливается с яйцеклеткой, образуется зигота с удвоенным набором хромосом. Она тут же делится на две нормальные клетки. У каждой половина набора хромосом материнская, и половина — отцовская. Что тут не понять? Дальше они развиваются в бластулы, бластулы — в эмбрионы. Если рождаются самки, обе выживают. Если самцы, один гибнет. Ты разве не знаешь, что у нас самцов вдвое меньше, чем самок?
— Знаю, но не знала, почему. У вас всегда так было?
— Нет. Говорят, с последнего оледенения. Оно началось двести миллионов витков назад.
— Так происходит у всех ваших видов?
— Только у крупных динозавров.
— А до этого?
— Никто не знает. Почти все погибло в период варварства. Под конец оледенения кончились все запасы ядерного топлива, а уровень радиации поднялся до смертельно опасного. Из пяти детей оставляли в живых одного. Остальные рождались уродами, и их тут же убивали. Потом цивилизация полностью рассыпалась, города вымерзли и вымерли, но на экваторе мы все же как-то уцелели. А дальше — ледники отступили, и вновь мы заселили всю планету. Но из варварства поднялись очень и очень нескоро.
Пока Шаллах убирала тельце в холодильник, очищала и консервировала системы саркофага, Болан пытался натянуть на лицо улыбку.
— Следи за своим лицом, — бросил он Шаллах. — Сегодня праздник. У меня родился сын.
Болан наблюдал за коллегами-имплантами. На берегу вырос поселок разноцветных палаток. Мужчины и три девушки собирали вездеход. Остальные связывали из металлических реек непонятной формы каркас, обтягивали его пленкой. Внутри — черной, снаружи — прозрачной. То, что это установка для получения пресной воды, он догадался только тогда, когда девушки принялись пластиковыми мешками таскать туда морскую воду.
Море в этом мире кишело жизнью, но берег на сто километров вокруг представлял пустыню. Болан спросил, часто ли так бывает, Артем только пожал плечами. Болан переключил внимание на другой экран. Отмотал запись назад и пустил в ускоренном темпе. Когда появились рабочие и принялись растаскивать застрявшие капсулы, чуть убавил скорость. Долгое время его посылку никто не замечал. Рабочие отодвинули в сторону разрезанную капсулу, поставили на рельсы уцелевшие и покатили их к выходу. Вернулись с грузовой тележкой, погрузили обломки разрезанной капсулы, лопатами и пылесосом очистили пол, и только после этого один из них обратил внимание на послание Болана. Подошел, подобрал и хотел забросить на гору мусора. Но второй заметил привязанное к рельсу письмо. Столпились все вчетвером, прочитали, после чего возникла маленькая паника. Болан уменьшил скорость до нормальной и включил звук. Рабочие ругали того, который схватил рельс. Положили его на прежнее место, договорились между собой, что якобы не трогали, но один заметил, что на рельсе остались следы цемента с пальцев. Сошлись на том, что нужно говорить правду. Ведь их послали очистить туннель, а мало ли что импланты могут в капсулах держать. Послали одного за начальством.
— Вот увидите, повесят на нас мистификацию, — бормотал тот, ковыляя к выходу.
Болан опять увеличил скорость. Большие и маленькие начальники прибегали, опускались на колени, читали, размахивали руками и убегали.
Промелькнула стайка экспертов, засняли все, замерили рулеткой и с озабоченным видом исчезли. Появился сам Влиятельный Секретарь в сопровождении Ротави, прочитал послание, попытался руками разогнуть рельс. Подозвал рабочего в экзоскелете, предложил разогнуть рельс ему. Рельс не поддался. Болан усмехнулся, замедлил скорость до нормальной и включил звук.
— … Магма? Она же проходила «тетушкой». — Это Ротави.
— Потому что ее голос похож на голос Лины, — ответил Влиятельный Секретарь. — Именно этот штрих убеждает меня в подлинности записки. А еще — это мальчишество, — он пнул согнутый буквой «Б» рельс.
— Получилось. Поверили! — воскликнул Болан и остановил запись.
— Ну надо же, голос как у Илины! Почему я раньше не замечал?
Поколебавшись, он послал кибера за Магмой. Пусть послушает и посмеется. Однако, Магма смеяться не стала, а в идею Влиятельного Секретаря поверила сразу и навсегда. Иначе почему же Хоро из всех выбрал именно ее?
… Оклеил стены кабинета объемными фотообоями с видом на лесную полянку и пустил запись шума летнего леса. Получилось здорово. Болан решил, что свой кабинет оформит так же. У Командора было чему поучиться.
— Каково это — чувствовать себя бессмертным? Я говорил с Шаллах, но она сказала, что еще слишком молода.
Дракон надолго задумался, качая на коленях Фарлика. Болан отчаянно завидовал. Ему самому хотелось покачать Фарлика на коленях, но Командор догадался попросить первым. Илина уступила, но не спускала с малыша глаз.