— Что вы можете сообщить об устройстве, переданном лично вам Боланом?
— К сожалению, не лично. Болан не застал меня, оставил записку, устройство и шоколадку моей секретарше. Сейчас в мастерских опытного производства заканчивается изготовление аналога. Надеюсь, через год его можно будет пустить в серию.
— Что это за устройство? Кто его изобрел?
— Изобрел, видимо, Болан. А изготовила, по нашим сведениям, Юлин. Хотя, Болан тоже принимал в этом участие. Вообще, Болан предпочитает брать на себя теоретическую часть. Работать руками может, но не любит. Предпочитает сидеть за компом. На это жалуются его девушки, это подтверждают психологи.
— Ленив?
— Напротив. Его девушки утверждают, что работает сутками. Просто он предпочитает умственный труд физическому.
— А чем вообще занимается его группа?
— Серьезными вещами. Так Шина утверждает. Жалуется, что на нее свалили все заботы по хозяйству. Как считают эксперты, он разрабатывает математическую модель Солнца для проекта активистов.
— А математика Болана?
— Строго говоря, это не его математика. Эксперты раскопали, что это математика из книг, найденных в машине пришельцев. Болан разобрался в ней, заменил математические символы и наложил на физику Окна.
— Зачем нужно было заменять символы?
— Чтоб облегчить написание.
— Вот оно! — взревел Командор, осекся и смущенно огляделся.
— Вы считаете его разносторонним гением?
— Честно говоря, нет. Я считаю, что он лишь похож на гения. Но это всего-навсего мое личное мнение.
— Тогда кто же он?
— Застывший в развитии ребенок.
По залу прокатился легкий шумок.
— Чувствую, что не так сформулировал, — поднял руки Влиятельный Секретарь. — Как бы это сформулировать? Застыло не умственное развитие Болана, а первая производная от него. Ведь чем характеризуется мозг ребенка трех-четырех лет? Огромной способностью усваивать и систематезировать новую информацию. Ребенок строит картину мира. Он постоянно делает сотни великих и гениальных открытий. Любопытство, любознательность и детский эгоизм, так? Все хочется узнать самому, потрогать руками, сунуть нос в любую щель. А что там? Все эти черты присущи Болану. По существу, он большой озорной ребенок. А весь мир — игрушка для него. Не удивлюсь, если узнаю, что в данный момент он подсматривает за нами.
Артем с Бенедиктом оторвались от экрана и оглянулись на Болана. Тот встал и пошел к выходу.
— Хорошо. Пусть это — застывшее детство. Тогда что такое гениальность? — услышал он, закрывая дверь.
— Ты зря ушел. Говорили много интересного, — сообщила Илина. — Главная новость — проект имплантации закрыли, а проекту активистов дали зеленый свет. Но сам проект висит в воздухе, так как никто не знает, что делать. Все зависит от тебя. Принято решение переработать остальные проекты с учетом новых возможностей.
— Я потом запись посмотрю, — буркнул Болан.
После ужина Элита, которая руководила группой в эту неделю, назначила собрание. В повестке стоял только один вопрос. Уплотнение вдвое брачного графика Болана. Проголосовали. Против были двое: Болан и Юлин. Беруна воздержалась. Болану намекнули, что график был составлен с учетом неизвестных опасностей. А теперь, с появлением драконов, никаких опасностей в принципе быть не может. И вообще, график — это основа. Но если Хоро хочет с кем-то помимо графика (все посмотрели на Илину), то они не возражают. Главное, чтоб график соблюдался. А что еще приятно — теперь нет необходимости рожать по десять детей. Вот родят они, каждая пару раз, потом будут применять контрацептивы. Тогда Болан сможет с любой, в любое время. Они согласны…
С трудом выдержал Болан до конца собрания, заперся в экранном зале, побегал вдоль стены, бормоча обрывки ругательств. Предвидеть подобный поворот событий он мог. Изменить — нет. Включил комп и погрузился в любимый, спокойный компьютерный мир.
Немного успокоившись, посмотрел, чем заняты драконы. Вредины куда-то переехали из спальни Командора. Сам же Командор что-то мастерил и при этом напевал высоким голосом:
— Паду ли я стрелой пронзенный…
Болан представил эту стрелу. Телеграфный столб с острым кончиком. Помотал головой и вызвал на экран план базы с индикацией местоположения обитателей. Вредины нашлись в соседнем помещении. Болан включил трансляцию оттуда. Одна лежала на диване вниз лицом, вторая сидела рядом в кресле с самым печальным видом. Обе встрепенулись и завертели головками. Через секунду на экране перед Боланом запульсировало окошко с сообщением, что из экранного зала ведется трансляция.
— Это Болан, — произнесла та, что лежала пластом, и снова ткнулась лицом в подушку. Вторая повернулась к телекамере.
— Привет, сестренки, — сказал Болан, поняв, что его засекли. — Зря вы не смотрели заседание Конклава. Было много смешного.
— Мы смотрели, — вяло отозвалась та, которая сидела в кресле. Болан убедился, что его видят и слышат. Его системе подсматривания и оповещения об оном противопоставили другую, более эффективную.
— А почто такие грустные?
— Тебе не понять, — отозвалась та, что лежала на диване. — У вас, хладнокровных, импринтинг. Никаких проблем. Сердце не болит.
— Так у тебя же нет сердца, — изумился Болан. — У тебя же этот… Пламенный мотор!
— Я что по-твоему? Машина Тьюринга? — обиделась Вредина. Болан не знал, кто такой Тьюринг, поэтому честно сказал: «Нет». Вредины сразу подобрели. Болан взял на заметку, что нужно разобраться с этой машиной. Слово за слово, завязалась беседа. У сестренок и на самом деле было горе. Некая Мэгги вернулась на Зону к Конану.
— Как же иначе? — удивился Болан. Его стали убеждать, что на Зону по своей воле не возвращаются. Убеждали неубедительно. Зона сама по себе была интересной планетой. Ей только предстояло стать обитаемым миром. Люди озеленяли ее, превращали каменную пустыню в леса и цветущие луга. А Конан, по описанию сестренок, состоял из одних достоинств. Только дура могла отвернуться от такого. Болану захотелось на Зону. То ли сестренки чего-то недоговаривали, то ли люди и ящеры отличались сильнее, чем он думал. Чтоб проверить это, Болан поведал сестренкам о своих проблемах. Сестренки суть поняли с ходу, прониклись его печалью, принялись утешать, но предложить ничего дельного не смогли. Тогда Болан рассказал им об самообучающемся алгоритме и идее создать искусственный интеллект на его основе. Вредины пришли в ужас. Болан выслушал целую лекцию о гуманизме, заложенном в живых существ еще на уровне инкстинктов, которого его проект был лишен по определению. Из этого он сделал вывод, что в сестренок инстинкты каким-то образом заложены. Командор подошел к делу намного серьезнее него. Над этим стоило подумать.
Еще через полчаса он уже забыл, что разговаривает с представителями другого вида. Стоило заговолить о компах, как сразу же нашлись общие интересы. Сестренки были профессионалами высочайшего класса. А в вопросе защиты данных им не было равных. Настроение исправилось. Вселенная по-прежнему была полна загадок.
Илина вышла из дома родителей и свернула в темный переулок, откуда ее должен был вернуть Артем. За спиной послышались шаги. Обернулась — никого. Достала из сумочки и одела очки-компьютер. Переключила на инфракрасный диапазон и еще раз осмотрела переулок. Видимо, кто-то прошел по главной улице, и эхо сыграло с ней шутку. Фарлик заворочался в сумке. Илина пошевелила мышцами живота, успокаивая его. Вызвала на очки меню связи. Нуль-маяки, замаскированные под летучих ящерок, с легким шелестом крыльев спланировали откуда-то сверху и заняли позиции на карнизах и ветвях деревьев вокруг нее.