— Эй, управляющий, ты что им наплел? Чего это они на меня зверем смотрят? И почему они такие грязные? Ты что ж, их ползком по оврагам до замка гнал?
Не глядя на управляющего, я задавал вопросы, прохаживаясь вдоль нестройного ряда замарашек и всматриваясь в лица.
— Проясняю ситуацию. Моя семья собирается вводить некоторые изменения в управлении поместьем. Придется много, далеко и надолго ездить. Для этого мне нужна охрана.
Произнося свою речь, я внимательно следил за выражением их лиц, стараясь не пропустить ни одного изменения.
— Мы согласны, — нестройным хором проблеяли парни, радостно улыбаясь.
— Мальчики, вы не поняли! Мне нужна охрана, а не стадо баранов, — ехидно произнес я. — Посмотрите на себя. Чтобы из вас сделать охранников, придется много потрудиться. Вы должны будете изучать письмо и чтение, учить счет, законы страны, правила торговли и много других вещей. Тренироваться и учиться придется по шестнадцать часов без выходных. Жить будете в пристройке к казарме.
По мере того как я говорил, их лица постепенно вытягивались.
— Кто не будет прилежен или не сможет выдерживать такой темп, будет отослан назад. Мне слабаки за спиной не нужны. И последний важный штрих — учиться придется все свободное от заданий время, независимо от того, сколько лет вы уже тренируетесь. А теперь те, кто готов тяжело трудиться, шаг вперед.
Я даже сбился с дыхания, произнося такую длинную речь.
Девятеро из десяти шагнули вперед. А последний хоть и хотел бы присоединиться, но не мог: он был единственным мужчиной в доме при шести женщинах. Я решил оставить всех согласившихся, слабаки сами в процессе отсеются.
Два следующих дня парни обустраивались: набивали сеном матрасы, мыли стены, окна и полы в комнате, где будут жить, сами мылись, стриглись, перешивали из старых платьев моего отца и братьев что-то более подходящее на себя…
Выстроенные через два дня ребята выглядели намного лучше.
— Тренировать вас буду я. — Мои слова звучали четко, а глаза внимательно отслеживали реакцию рекрутов.
Все заулыбались, зашушукались, переминаясь с ноги на ногу.
— Вы не смотрите, что я мелкая и худая. На вас, чтоб умаялись, сил хватит.
Парни заржали во весь голос. Ну-ну… Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
— Выйди из строя, — ткнул я в одного из наиболее неуклюжих.
Парень вразвалочку медленно побрел ко мне.
— Обратите внимание на то, как он выглядит. Переваливается, как пьяная утка, а на его осанку вообще без слез не взглянешь, то ли кривой, то ли горбатый. — Я с усмешкой ткнул пальцем в эту несуразную фигуру.
Все заржали еще громче и стали показывать на вышедшего пальцами. Тот зло посмотрел на меня и покраснел.
— Не поняла, вы чего смеетесь?! Считаете, что выглядите лучше? Ха!!! И еще раз ха!!! Такие же горбатые и кривые! — грозно выкрикнул я.
Ребята замолчали и опустили глаза. Отправив вышедшего парня на место, я прошелся вдоль строя.
— Вы все здесь на чучел похожи. Мне же нужны подтянутые, крепкие воины, с которыми на люди не стыдно выйти. Для этого вам придется работать, работать и еще раз работать… И когда-нибудь из вас получится что-то приличное. А теперь о правилах, которые вам необходимо соблюдать, если хотите на меня работать, — сообщил я этому сборищу беспризорников. — Правило первое — молчание. Вы должны меньше болтать, как между собой, так и со слугами и родственниками. Советую лишь кратко и четко отвечать на конкретно к вам обращенные вопросы. Со всеми проблемами обращаться ко мне, так же кратко и четко.
Правило второе — запрещено явное и бурное выражение эмоций, и смех в том числе, можно только слегка улыбаться.
Правило третье — беспрекословное и быстрое выполнение всех моих приказов.
Правило четвертое — запрещена так называемая любовь. Влюбленный осел ничего не замечает и ни о чем, кроме предмета своей любви, не думает. Такой идиот в команде, идущей на дело, может угробить всю группу. При первых признаках влюбленности замеченный в этом должен будет уйти из школы сам — или будет изгнан. Каждое нарушение будет записываться. Первый месяц вам дан на привыкание, но те, кто к концу этого срока соберет более двадцати нарушений, будут отчислены и отосланы в деревню, коров пасти.
К концу моей речи парни стояли навытяжку, не улыбаясь.