Парень дернулся как от удара, на его глазах показались слезы.
— У меня мама тяжело больна. Мне ее покормить надо. А я сегодня за полдня не смог ни заработать, ни украсть, — прошептал он.
— Угум-с… Хорошо. Веди к себе. Если это правда — может, чем поможем, если нет — сдадим страже как вора.
На самом деле я не собирался этого делать. Выглядел он действительно голодным и замученным. Но если он такой ответственный сын, то может быть и хорошим напарником. Махнув брату с сестрой рукой — не отставать, мы пошли за воришкой. Привел он нас в дворик, сильно напомнивший мне фильмы про Одессу «у нас». Квадратный трехэтажный барак с огромным количеством лестниц и дверей. В центре квадрата — небольшая площадка-двор, завешанная сохнувшим бельем, с небольшим свободным пространством в середине, которое можно назвать песочницей, где играло несколько детей. Оставив Сэма и певцов на улице, мы с Родом зашли за парнишей в помещение. Квартира, куда нас завел воришка, состояла из двух комнат. Совсем небольшая кухня и большая для таких трущоб жилая комната. В дальнем углу, на кровати, укрытая старым и рваным одеялом, лежала очень худая женщина. Когда мы вошли, она встревоженно поднялась на локте и напряженно посмотрела на нас. Ну что ж, не соврал. Я кивнул Роду, и тот поставил на стол горшок с молоком и полбуханки хлеба, которые мы на всякий случай купили по дороге. Парнишка тут же бросился наливать молоко в чашку и отламывать хлеб, чтоб покормить больную. Она же, не обращая на это внимания, еле слышно спросила, глядя на нас:
— Что случилось и чего вы хотите, дети?
— Мы случайно познакомились. Ваш сын, кстати, он не назвал своего имени, рассказал о вашем положении. Человек, идущий ради матери на многое, достоин уважения и доверия. Мы решили убедиться, что он не врет, и теперь можем предложить ему работу. — Я старался говорить четко и громко, чтоб больной не надо было напрягать слух.
— Спасибо вам, — прошептала женщина.
— Пока не за что. Может, вам позвать врача, мы бы оплатили? — предложил я женщине.
— Спасибо еще раз, но уже слишком поздно, — произнесла она, и мальчик тихонько заплакал.
— Что мы могли бы сделать для вас? В разумных пределах, конечно.
Мне было очень их жаль.
— Мне кажется, вы из благородных. Заклинаю вас всем святым, возьмите моего мальчика к себе на службу. Он не подведет вас, — умоляющим голосом, с полными слез глазами, обратилась женщина ко мне. — Проси. Клянись. И будь верен слову, — это она требовательно сказала уже сыну.
Парнишка упал на колени и с торжественным видом звонко и громко начал произносить:
— Клянусь быть честным, верным, не жалеть своей жизни ради господина… — Он замялся.
— Госпожи, — поправил я его. — Графини Лионеллы Гросарро, — добавил я для точности клятвы.
Они оба расширенными глазами уставились на меня. Оно и понятно, глядя на то, как я одет и веду себя, трудно поверить не только в то, что я являюсь представительницей высокого сословия, но даже и в то, что я девочка. Пару минут стояла полная тишина, затем парень, придя в себя, повторил свою клятву с моим полным именем. Помолчал еще пару минут, а затем снова начал ее повторять. В это время Род толкнул меня слегка локтем вбок. Я оглянулся.
— Тебе надо сказать, «принимаю» и его имя произнести, — тихо прошептал этот знаток ритуалов.
— Принимаю тебя… — Я вопросительно посмотрел на паренька.
— Тарэн, — поспешно подсказал он.
— Принимаю тебя на службу, Тарэн, — повторил я, и все облегченно вздохнули.
— Помни, сын, ты эту клятву дал перед лицом умирающей матери. Я просила за тебя. Не опозорь меня, — тихо произнесла женщина.
— Пока вы болеете, Тарэн будет жить с вами. Мы сейчас уходим. А Тарэн покормит вас и пусть приходит в трактир. Где-то через час мы будем там, — сказав это, я развернулся, и мы вышли на улицу.
Пока шли к трактиру, я размышлял над происшедшим. Клятва верности перед умирающей матерью — это серьезно. Полезное приобретение получилось. Захватив ожидающих нас во дворе ребят, мы через пятнадцать минут были уже в трактире. Жак с искренней радостью помахал нам рукой. Уселись за дальний угловой столик, заказали обед на шестерых. Брат с сестрой чувствовали себя пока явно неуютно.
— Прежде чем делать предложение, я хотел бы знать: кто вы, как дошли до такой жизни и где обитаете? — выдал я, внимательно рассматривая детей. Усиленный интерес был вызван тем, что только что, уже сидя здесь, я понял, чего хочу от своих новых знакомых. Идея, как говорится, обрела форму.