«То, что мой «ход конем» преследователи разгадали, могло означать одно из двух: либо они очень умны, либо они хорошо изучили мою натуру.
Если предположить, что они криминальные гении, то все просто. Если бы я поехал в~ сторону Москвы, мне пришлось бы миновать пост автоинспекции. А там достаточно иметь своего человека, хотя бы в виде добровольного помощника-общественника. В этом случае нет никакой проблемы задержать любую машину и продержать ее до подхода, как говорится, «главных сил». А раз я не появился возле поста ГИБДД, то искать беглеца следует в противоположной стороне. В эту картинку не очень вписываются мирные молоковозы. Но, учитывая, что мои оппоненты имеют значительную власть на местном молочном заводе, это тоже легко объяснить. Грузовики перехватили на въезде в город и использовали их для хитроумной «коробочки». Тогда вся загвоздка в этом молокозаводе. Он — ключевая точка в сложившейся ситуации. Что можно делать за высокими заборами, которые как зеницу ока берегут сторожа? А что хочешь — «левую» водку разливать, фасовать наркотики, складировать оружие (площади позволяют). Единственное, что у меня не вяжется с этой версией, так это воспоминания о бухгалтерских документах, охватывающих Урал, Сибирь и Таджикистан. Оружие здесь явно не пользуется спросом, в первых двух регионах из-за сложившейся политической ситуации, а в третьем своего полно. Водка? Вряд ли, из-за удаленности от указанных мест слишком велики транспортные расходы. Остаются наркотики, прекрасно вписывающиеся в схему производитель (Средняя Азия) — обработчик — перегонка опия-сырца в героин — его расфасовка в «чеки» (Подмосковье) и, наконец, — потребитель (бескрайние просторы Урала и Сибири).
Это же настоящий Клондайк, долларовое Эльдорадо. Но что-то мне эта версия не нравится, что-то в ней неестественно. Что?
Благородный идальго А. Акулов, который ни за какие миллионы не замарал бы честь бывшего офицера и бывшего чекиста? Нет, полнейший бред, Андрюха запросто перешагнул через меня и легко играл в свои закулисные игры.
Тогда что? Имея огромные прибыли от наркотиков, зачем ему надо было затевать эти спектакли с охраной магазинов, вступать в конфликты с местной братвой. Намного спокойнее было просто опекать молокозавод. Тоже не довод, эту систему можно было использовать для отмывки денег и легализации капиталов. Реально? Вполне... И что-то все-таки не вяжется в этой системе.
Говорят: время — деньги. А именно времени у моего компаньона и не было. Слишком короткий срок для такого фундаментального предприятия, всего полгода, пока я лежал в больнице, а уволенный из ФАПСИ Андрей входил в новую для него сферу деятельности, слишком мало времени. Даже если предположить, что кто-то из наркобаронов решился иметь с ним дело. Такое предположение выглядит фантастическим, торговля наркотиками — слишком опасный бизнес. Людей, привлекаемых к нему, проверяют не один год, привязывают к нему кровью и жизнью родных и близких. Из этого бизнеса живыми не выходят. К тому же бывший офицер одной из спецслужб — далеко не лучшая характеристика для наркодилера».
Взрыв мерседесовского бензобака вернул Кольцова к действительности. На трассе скопилась целая кавалькада машин, возле них толпилось множество людей, одни суетились, бегали, жестикулировали, указывая то на брошенную «Волгу», то на полыхающий «Мерседес». Другие стояли на краю обрыва и как зачарованные смотрели на столб огня, превращавший иномарку в груду обгорелого железа.
Подобное скопление народа наводило на невеселую мысль: в ближайшее время здесь появится милиция, вызванная дорожными доброхотами. И встреча с ними ничего хорошего Глебу не сулила (хотя бы потому, что он находился рядом с горящей чужой машиной). Прячась за стволами деревьев, он поспешно направился в сторону клеверного поля.
Неожиданно в голове мелькнуло: «Мало мне неприятностей, так еще Косте придется выплачивать за его «мерс».
В Москву он поехал на электричке. Глядя на мелькавшие за окном зеленые пейзажи, Кольцов пытался построить логическую цепь. «Лаборатория по переработке наркотиков — это святая святых наркобизнеса, и меня так просто к ней подпустили. Нет, не может быть, абсурд. Насколько я знаком с этими воротилами преступного бизнеса, они могли бы пойти на это только в том случае, если «точка» засвечена, а так...
Меня классически поймали в «коробочку», и это можно было бы отнести к гениальности преступников, если бы не детали, которые являются азбучными истинами криминалистики. Преступник старается оставлять как можно меньше следов на месте преступления, а здесь целый набор улик: меня протаранили «Волгой», а затем расстреляли «Мерседес», выпустив по машине два магазина трассирующих пуль. После чего, бросив свою «Волгу», на подъехавшей машине вернулись обратно. Что из сложившейся картинки можно извлечь? Автоматные гильзы, теперь этим никого не удивишь. А вот машина — это, пожалуй, серьезная улика. Брошенный на месте преступления автомобиль означает только одно: он угнанный. Угнанный, угнанный... Твою мать! — буквально взорвалось у него в голове. — Для того чтобы перехватить меня, они через пять минут после моего бегства с молочного комбината угоняют машину, перехватывают молоковозы и устраивают на меня засаду. Нереально получается по времени. Значит, машина была заранее угнана. Возможно, и молоковозы ждали своего часа. А комбинат на самом деле всего лишь производство по переработке молока и лакомая приманка для меня».