Существовал неоплаченный долг. И я был методом взыскания долга. Понятно и просто.
Я — Хоук. Она — Уивер.
Это все, что необходимо было знать.
Неделю назад, в библиотеке, потягивая коньяк из бутылки за десять тысяч фунтов стерлингов, мой отец рассказал мне немного нашей истории. Он поведал ужасные вещи. Подлые факты. Текли слезы. Проливалась кровь. Он сообщил мне о том, что произошло с мамой Нилы.
Он также пояснил, почему каждая первая девочка Уивер была помечена на всю жизнь. Я понял это. Я принял это. Мне поручили задачу поддержать честь семьи. И я намеревался извлечь отплату настолько тщательно и мучительно, насколько это было возможно.
Мне не часто выпадала возможность заставить моего ублюдка-папашу гордиться. И я не собирался его подводить.
Думаю, я даже не получу наслаждения.
Лжец. Ты будешь наслаждаться этим.
Напряжённая улыбка появилась на моих губах. Прекрасно. Я буду этим наслаждаться. Нила Уивер стала бы моим величайшим трофеем. Конечно, я не смогу повесить ее голову на своей стене, когда все закончится, но я бы дорожил воспоминаниями. Что-то подсказывало мне, что я больше не буду получать удовольствие от охоты на несчастного оленя, после того, как охотился на женщину.
О, да. Я буду получать удовольствие, ломая Нилу так, как мне нравится разрушать. Но не ужасным, варварским способом. Мне нравится ломать их постепенно, аккуратно, безжалостно. Мне нравится думать, что я преобразовывал эти создания от настоящих до их предельных возможностей.
Жаль только, что Нила была уже преобразована, ей не позволят наслаждаться своей эволюцией. Она умрёт. Это являлось заключительной платой. Это было её будущим.
Убить кого-то, такого симпатично наивного...
Меня рассердила мысль о разрушении такого утончённого совершенства. Но не было смысла думать о конце, когда охота только началась.
— Милый мотоцикл.
Я наклонил голову, впившись глазами в свою добычу. В ту самую добычу, которая убежала, но всё же вернулась.
Она вернулась? Ранее я был прав. Она действительно глупая.
Нила прошла вперёд, сжимая и разжимая пальцы. Я не двигался, не произнося ни звука. Она ответила на моё молчание так же, как все. Я запомнил, ругань и крики могут напугать, но молчание... это пустота, где страхи врагов разлагались. Оставайся тихим достаточно долго, и тогда можно навеять ужас одним лишь шёпотом, вместо множества громких ругательств.
Она махнула рукой, указывая на мой байк, её глаза расширились, а затем... потемнели.
Решив наградить ее ответом, я сказал:
— Это моя собственная версия дополнительного аксессуара.
«Харли-Дэвидсон» был новеньким. Гладким и резким, по прозвищу «Маленькое чёрное платье».
Поглаживая дроссель, я наклонил голову. На ее смуглой коже появился румянец, чётко выраженные скулы вспыхнули остатками раздражения, постепенно опустившимся на её шею. Что-то случилось. Что-то расстроило её.
Она нашла отца только для того, чтобы он отказался от неё и отправил обратно ко мне?
Я нахмурился. Мог ли Арчибальд Уивер действительно отправить свою единственную дочь не раз, а даже дважды, на смерть? Он знал, что её ожидало. Ему известно, что произойдёт, если он не отпустит ее. Но была ли семейная честь так сильна? Или в этом долге было нечто большее, чем мне рассказали?
В любом случае, время пришло. Время для начала её ночного кошмара.
— Ты вернулась.
Она кивнула.
— Я вернулась. Я кое-что хочу от тебя. И не собираюсь стесняться, спрашивая.
Вспышка удивления неожиданно поразила меня. Девушка производила впечатление застенчивой и робкой, но в её голосе была слышна сталь. Вряд ли она знала, о чём я попрошу взамен.
— Разумно. А мне нужно кое-что обсудить с тобой.
Не дай повода для сомнений.
— Что?
Твоё будущее. Твою смерть.
— Ничего важного, но нам нужно ехать.
Пришло время начинать. Наступило время платить по своим долгам.
Нила подошла поближе, теряя робость и приобретая храбрость. Я был бы заинтригован, если бы ничего не знал о ней.
Такая глупая девчонка. Глупая игрушка.
Независимо от того, что она от меня хотела, я окажу ей услугу. В конце концов, её отдали мне для моего наслаждения.
А все знают, что нельзя доверять убийце домашнее животное.
— Запрыгивай
Я моргнула.
— Прости?
Джетро не двигался. Он не производил впечатления надменного или раздражённого человека, или хоть какого–то, кроме как равнодушного и спокойного. Казалось, его ничего не интересовало. Я думала, что смогу использовать его для секса? Не было похоже, что он вообще умел улыбаться, не говоря уже о страстности.