Он был безжалостным тираном.
Наклонив мою шею, он пробормотал:
— Повинуйся — и я не причину тебе боли. Борись со мной — и я заставлю тебя кричать.
Каждая мышца в моём теле судорожно сжималась. Расчленение моего платья больше не имело значения. Всё, о чём я переживала — как убежать так далеко, как только представится возможность. Рыдания разрывали грудь. Я прикусила губу, чтобы остановить вырывающиеся слёзы.
Джетро не отпускал мою шею.
— Я здесь не для того, чтобы украсть тебя. И не для того, чтобы бить тебя или накачать наркотиками. Назови меня старомодным, но во мне теплилась надежда, что ты поедешь охотно, не доставляя неудобств, — погладив свободной рукой мои волосы, он положил руку мне на затылок. — Вероятно, ты озадачена вопросом, почему я сказал, что у тебя нет выбора, кроме, как пойти со мной. А поскольку я справедливый мужчина, и верю в равенство даже между охотником и добычей, я расскажу тебе.
Его дыхание было в нём единственной тёплой вещью, обжигая мою кожу словами, которых я никогда не хотела слышать:
— Я здесь, чтобы получить долг. Причину этого долга я расскажу, когда буду готов и в хорошем расположении духа. Способ оплаты долга — всецело твоё дело.
Мой разум пытался понять информацию:
— Что...
Его пальцы напряглись, перекрыв мне воздух. Я задыхалась, инстинкт выживания заставил меня бороться сквозь страх. Я начала извиваться, впиваясь ногтями в его запястья.
Мои ногти не подействовали на него, разве что только успокоили. Тихо ахнув, он сказал:
— Первое, что тебе стоит обо мне узнать — я никогда ничего не забываю. Если у меня пойдёт кровь из-за твоих попыток выбраться — я возмещу тебе это. Это стоит запомнить, мисс Уивер.
Его взгляд опустился на мои пальцы, вцепившиеся в его запястье, и он сжал свою руку, пока я не прекратила борьбу против того, чего на самом деле хотела, и позволила своим пальцам соскользнуть с его руки.
— Хорошая девочка, — пробормотал он. Отодвинувшись, он по одному раскрыл свои пальцы на моей шее. Дотошно медленно. С ужасающим контролем.
Я возмещу тебе это. Его голос эхом отдавался в моей голове. Я сжала руки на коленях, надеясь, что не наброшусь на него, и не вытворю такого, чего бы он решил возместить мне. Я до дрожи хотела причинить ему боль. Хотела убежать, пока бы он истекал кровью на тротуаре.
Выпрямившись, Джетро уставился на меня, ожидая моих дальнейших действий.
Я была в два раза меньше его, и без свидетелей была беспомощна. Мне никогда не приходилось обучаться самозащите, и в голову даже не приходила такая мысль, что я окажусь в ситуации, в которой это потребуется. Беговая дорожка помогала сохранить фигуру, но не прибавляла мне силы для борьбы.
А что я могла сделать, кроме, как подчиниться? Я не двигалась. Не могла. Даже моё головокружение не посмело вмешаться, когда меня поймали в ловушку его золотистые глаза.
Прошло несколько мгновений, прежде чем он коротко кивнул.
— Я рад твоему более приличному поведению. Чтобы гарантировать такое поведение, я поделюсь небольшим кусочком информации о долге, — он провёл пальцем по своей нижней губе. — Только ты можешь заплатить долг. Ты должна пойти по собственной воле. Ты жертва.
Я сглотнула, вздрогнув от боли в горле. Тембр его голоса внушал шанс на спасение. Продолжай разговор. Заставь его заботиться о тебе.
— Жертва? — я сразу же возненавидела это слово.
Он прищурился.
— Жертва — то, что ты делаешь или отказываешься во благо. Все это можно остановить... у тебя есть власть.
Можно? Обещание свободы повисло в ночном небе, насмехаясь надо мной.
Я поёрзала на сиденье, вздрогнув от холода.
— Если у меня есть власть, тогда почему мне кажется, будто ты насмехаешься надо мной? — придав себе решимости, я выплюнула: — Что бы ты там не думал обо мне, я могу понять скрытый смысл твоих слов. Какие последствия ждут меня, если я не пойду с тобой?
Я чувствовала себя нелепо, разговаривая о долге и последствиях. Все это не имело никакого смысла, но по моему позвоночнику ползло плохое предчувствие. Воспоминания, которые я похоронила... давным-давно.
— У тебя нет выбора, Арч. Я не могу объяснить это, но ни ты, ни я, никто не может остановить это. Я очень сожалению, что встретила тебя.
Мой отец фыркнул, вышагивая кругами по гостиной в нашем поместье на восемь спален.
— Ты сожалеешь? А как насчёт Ви и Нилы? Что я должен сказать им? Что я должен сказать, когда они начнут спрашивать, почему их бросила мать?