Но ущерб все же нанесён. Врачам в Лондоне пришлось восстановить мою ногу изнутри с помощью металлических стержней и винтов, определяя, какие кости они могут вернуть на место. Я знаю, мне очень повезло, что у меня вообще есть нога. Учитывая, что террорист использовал дробовик, существовала вероятность того, что ее придется ампутировать.
Им удалось спасти мою ногу - еще одна причина, по которой мое выздоровление было воспринято как чудо для всех, начиная от прессы и заканчивая врачами. Но я не ощущаю себя так, словно со мной случилось чудо.
— Хорошие новости, — говорит доктор Синклер, оборачиваясь и посылая мне банальную улыбку, как в какой-то мыльной опере. — На следующей неделе снимем гипс. После этого оденем тебе медицинский ботинок, который тебе придется носить в течение нескольких недель, и ты начнешь физиотерапию три раза в неделю. Тебе снова нужно научиться ходить. Но ты на пути к выздоровлению, Джессика. Не могу выразить словами, как сильно я горжусь тобой.
Кристина обнимает меня, прежде чем разразиться счастливыми слезами. Пока она болтает с врачом, который в действительности ничего не сделал, лишь продолжил работу, которую проделали врачи в Лондоне, я обмениваюсь взглядом с Ли.
Я знаю, о чем он думает. Он ждет, когда я поправлюсь, вернусь на работу и уберусь из их проклятого дома. Я думаю, Ли всегда считал меня чем-то вроде препятствия между ним и Кристиной. Знаю, я слишком защищаю ее, и не зря, но это моя работа. Это всегда было моей работой, просто теперь я справляюсь с ней лучше. И хотя у меня нет проблем с Ли - он хороший парень и все такое - он знает, что я сильно влияю на ее жизнь, к лучшему или худшему. Некоторые мужчины видят в этом опасность.
Делаю себе мысленное замечание, прийти сегодня вечером позже и дать им немного времени наедине. Сегодня вечером я собираюсь в церковь, после этого снова пойду в паб и возьму домой такси, независимо от того, как сильно будет возражать Кристина.
И я притворяюсь, что не собираюсь пойти в паб в надежде снова увидеть Кейра.
Неа. Я едва думаю о нем.
Но к тому времени, когда они высаживают меня у церкви, моя сестра, как обычно, просила позволить позже забрать меня, я оказалась на месте на двадцать минут раньше.
Я могла бы зайти внутрь, сесть на скамью и прочитать несколько молитв. Могла бы пойти в подвал и поговорить с Реджи, который всегда приходит пораньше и ест уцененное песочное печенье из жестяной банки.
Или могла бы пойти в паб.
Когда Ли отъезжает, я машу им вслед, наблюдая, как их машина исчезает за углом, а потом смотрю на «Сент-Винсент». Солнце лишь начинает прорываться сквозь облака, хотя и сидит низко в небе, и болтовня людей на террасе паба оживленная и приветливая.
«Я должна заскочить, — говорю себе. — Всего на секунду. Выпить пинту до начала встречи».
До того, как могу передумать, я быстро перехожу через улицу.
На улице немного людей, две девушки и парень лет двадцати пяти, они стоят вокруг стола с бокалами в руке, курят и смеются. Они замирают, когда я пробираюсь по короткому лестничному пролету. К счастью, я делаю это с легкостью, уверенно улыбаясь им, хотя совсем не ощущаю уверенность.
В пабе пахнет парфюмом, разлитым пивом и маслом из фритюрницы. И я направляюсь прямо к бару, люди уходят с моего пути, когда я ковыляю. Я пытаюсь посмотреть поверх голов всех, как бы между прочим пытаясь увидеть, есть ли свободное место в задней части зала, когда мужчина, стоящий передо мной и заказывающий пиво, привлекает мое внимание.
Высокий и широкоплечий. Затылок загорелый, волосы темные, местами с сединой и слегка закручивающиеся на концах. Когда я слышу, как он разговаривает с барменом, говоря ей спасибо, я уже знаю, кто это.
В моем сердце что-то шипит, словно дождь падает на горячий тротуар.
Я закрываю рот и жду, пока он повернется.
В тот момент, когда он видит меня, его глаза расширяются. Сначала от шока, затем от чего-то похожего на трепет.
Никто никогда раньше не смотрел на меня вот так. Такой взгляд делает со мной нечто такое, что не должен.
Глупая улыбка появляется у меня на лице, а щеки краснеют.
— Привет, — говорю я громче, чем планировала. Мой странный канадский акцент с намеками на шотландский выделяется в подобном месте, и я чувствую, как головы поворачиваются в мою сторону.
— Привет, — говорит он, быстро прочищая горло. —
Джессика, — больше похоже на вопрос.
— Не Рыжик? — спрашиваю я, и теперь, слыша свой неловкий застенчивый голос, понимаю, что пытаюсь флиртовать. Я ведь совсем забыла, как это делается.