Она говорит так же, как Кейр, когда делился воспоминаниями о своём детстве. Как сильно он ненавидел и боялся своего отца, но все еще мог с нежностью вспоминать ту поездку и не чувствовал вину за это.
Слезы щекочут нос, лицо горит. Я быстро моргаю, не желая снова плакать.
— Джесс, — говорит Кристина. — Я не виню тебя за то, что он сделал. И никогда не думала, что это твоя вина. Как я могла? Мы не говорили об этом... но все, что я могла сделать, это молиться, чтобы он никогда не пошел за тобой. И он так и сделал. Я много раз спрашивала маму, и знаю, что он не прикасался к тебе. Тебя пощадили, и да, тебе повезло, но я была очень счастлива, что ты смогла остаться чистой. Что тебе не нужно было проходить через то, через что прошла я. Ты не должна была защищать меня. Ты должна была любить меня. Именно так ты и делала.
Комок стоит у меня в горле. Я моргаю, горячие слезы размывают зрение.
— Прости, — отвечаю Кристине. — Я тоже тебя люблю. И ненавижу себя за то, что он сделал с тобой.
Она делает глубокий дрожащий вдох, ее голубые глаза - глаза моей матери, глаза отца - становятся влажными.
— Я знаю. Знаю. Потому что ты такая. Принимаешь на себя чужую вину и проблемы, а еще и разбираешься со своими собственными. Но ты не разбираешься, ты тонешь. Ты слишком требовательна к себе. Всегда была и всегда будешь. И знаешь, я тоже такая. Достаточно долго я не знала, как жить с тем, что со мной сделали. Но потом ты ушла. Остались лишь мы с мамой. И я научилась быть сильной ради нас обоих. Научилась разбираться со своим дерьмом. С девятнадцати лет я ходила к психологу и лишь в прошлом году перестала. Ли ходил со мной, по крайней мере, последние два года.
Вытираю слезы.
— Как это вообще возможно?
Она пожимает плечами и тянется к виски. Я вручаю ей бутылку.
— Думала, что ты не хотела знать, поэтому не сказала тебе. Я полагала, что ты тоже ходишь к специалисту.
— Нет. Но я думала об этом.
— Да, из-за ноги. Сама по себе причина достаточно веская. Но дело не только в твоей ноге, Джесс. У тебя позади есть целая жизнь, с которой нужно разобраться. Тебе необходимо перестать притворяться, что с тобой все в порядке. Что ты достаточно сильная и можешь разобраться со всем самостоятельно. Надо взглянуть правде в глаза и исправить все, даже если это больно.
Она наливает себе стакан, а затем наполняет мой.
— И ты должна позвонить Кейру и подарить ему свое прощение. Мужчина заслуживает этого.
Я протестую.
— Я злюсь не на то, что он думает, он сделал. Я злюсь из-за того, что он обманывал.
— Но разве ты не понимаешь, почему он обманывал? Не из-за злого умысла, Джесс. Он солгал, потому что любит тебя.
Нерешительно смотрю на неё.
— Он тебе это сказал?
— Нет. Как я уже говорила, он сказал, что ты особенная. Но я узнаю особенное по тому, как парень говорит. Он влюблен в тебя. Черт, я знала это в тот день, в больнице, когда тебе снимали гипс. Он не мог отвести от тебя взгляд. Смотрел на тебя так, словно однажды собирается жениться на тебе.
Ой.
Боже, это чертовски ранит.
— Он полюбил меня из чувства вины, — слова выходят вместе со всеми моими страхами.
— Так вот как ты меня любишь? — спрашивает она. — Из чувства вины?
— Нет, — ахаю я. — Конечно же, нет.
— А почему тогда у него должно быть иначе? — Она встает. — Мне лучше пойти к Ли. Если я не посмотрю с ним этот проклятый марафон «Еще по одной», он съест все чипсы.
Она начинает идти к двери и оглядывается на меня через плечо.
— С тобой все будет хорошо, ты ведь знаешь? Просто... впусти его. Снова. Иногда что-то нужно сделать дважды, прежде чем оно окончательно устроится. Но только впусти его.
Кристина закрывает за собой дверь, и я остаюсь с бутылкой виски и горой слов.
Глава 19
Кейр
Мне стоит позвонить ей.
Я говорю это себе по несколько раз на дню.
Надо позвонить ей и дать знать, что я здесь.
Но, как и раньше, не делаю этого.
Потому что слишком боюсь. И, как и все опасения, с которыми я сталкивался раньше, конкретно это берет надо мной верх.
После того, как Джессика ушла, я был сам не свой. Боялся за нее. Я никогда не видел ее такой злой, и знаю, что предал ее. Приехав обратно в отель и обнаружив, что она уже ушла, я забеспокоился (пребывая в отчаянии, я случайно выбрал длинную дорогу до отеля). Я переживал, что она покинула Скай на автобусе и пыталась попасть на самолет. Волновался, когда позвонил Кристине, чтобы узнать, слышала ли она что-то от сестры.
Я все еще беспокоюсь. Не так сильно о благополучии Джессики, потому что знаю, что теперь, когда она вернулась сюда, к семье, с ней все будет хорошо. Я переживаю о том, что ранил ее настолько сильно, что она больше никогда не сможет доверять мне.