— Ты о чем?
— Раньше ты рассказывала, что тебе часто снится, будто Льюис Смит бежит за тобой по аллее.
Правильно. По иронии судьбы кошмары и панические атаки прекратились, когда я встретила Кейра. Он заставлял меня чувствовать себя в безопасности, слово ничто не могло навредить мне.
— Давно не снилось такое, — отвечаю ей.
— Отличный знак, — говорит она. — Мне потребовалась масса времени, прежде чем мне перестали сниться сны о пожаре. Но когда это произошло, я знала, что моя душа смогла двигаться дальше. Понимаешь? Она больше не цеплялась за то событие.
Мне это нравится. В этом есть смысл.
Моя душа перестала цепляться за прошлое.
Единственная проблема заключалась в том, что моей душе хочется двигаться лишь в одном направлении.
К нему.
Мы допиваем пиво и выходим на улицу. Весь день шел дождь - привет осень - хотя сейчас прекратился. На улице темно и повсюду лежат листья. Я крепче заматываю шарф вокруг шеи, когда мы направляемся в церковь. Стрелки часов на башне - драматический силуэт против тусклого неба.
Анна продолжает болтать о Теде. Она не может молчать, и, честно говоря, мне приятно знать, что она счастлива.
Мы заходим в церковь, и я ни на минуту не забываю, как трудно было забираться на эти каменные ступени. От этого атмосфера становится более значимой.
— Нужна минутка? — спрашивает Анна, когда я останавливаюсь в конце прохода, смотря вниз на алтарь и гигантский орган за ним.
— Нет, — отвечаю ей. — Я в порядке. — Я говорю «спасибо» во многих других местах.
Мы идем вниз по лестнице в подвал и занимаем места в круге. Последние, как обычно.
Немного улыбаясь, Пэм встает перед нами, сжимая ладони.
— Сегодня вторник, — говорит она. — Как самочувствие?
— Хорошо, — отвечает большинство из нас, в то время как Реджи, ветеран, говорит, — дерьмово.
Обычно так начинается наша встреча. Затем Пэм обойдет всех и спросит каждого отдельно, как прошла его неделя. А потом, когда все закончится, будет ждать, хочет ли кто-нибудь поговорить о чем-то конкретном.
— Прежде чем мы начнем сегодня, — начинает Пэм, пару секунд глядя на меня, прежде чем отвести взгляд. Мне кажется, или я видела в ее глазах намек на беспокойство? — Я хочу, чтобы вы все знали, у нас новый член группы.
Все оглядываются друг на друга, в удивлении поднимая брови. Новенький? Нет. Все здесь.
Затем я замечаю пустой стул впереди, рядом с Пэм.
— Чем больше, тем веселее, — бурчит Реджи с полным ртом песочного печенья.
— Итак, — говорит она, оглядывая всех нас. — Ему есть что рассказать. Он, как и все мы, жертва ПТСР. Но он много лет живет с этим расстройством, не обращая на него никакого внимания. Даже не признавая его. Он ветеран, как и вы, Реджи. Сражался на войне в Афганистане.
Все внутри меня сжимается, и Анна с любопытством смотрит на меня.
Пэм продолжает:
— Не хочу говорить слишком много, лучше узнаем обо всем из его уст. Надеюсь, нам удастся заставить его почувствовать себя достаточно хорошо, чтобы вернуться. Я видела, как с помощью этой группы многие из вас смотрят в лицо своим демонам, и им удается выйти из этой схватки сильнее, чем они были. И я искренне верю, что каждый заслуживает подобного шанса.
И теперь Пэм недолго смотрит на меня, взглядом пытаясь что-то сказать мне, прежде чем посмотреть на кого-то за моей спиной.
— Итак, — говорит она, указывая на лестницу за моей спиной, — это Кейр.
Нет.
Не может быть.
Я даже не могу повернуть голову, чтобы посмотреть.
Кейр идет мимо стульев, направляясь прямиком к Пэм.
Это он. Действительно он.
Он останавливается в передней части комнаты и смотрит прямо на меня.
А я не могу даже дышать.
Он выглядит так же великолепно, как я помню. Знаете, когда думаешь, что до сих пор любишь кого-то, воспоминания искажают прошлое, заставляя образ этого человека выглядеть лучше, чем он был.
Это не тот случай.
Его глаза прекрасного зеленого цвета, смотрят на меня так, что я понимаю, он видит все мои чувства и боль. Небольшая борода на его сильной челюсти. От вида его губ я ощущаю тепло. Мое тело отлично помнит, каково было ощущать их.
Он все такой же высокий и доминирующий. И теперь, когда я знаю его, что он пережил, кем он был, я вижу силу в нем. Он всегда выглядел как человек, привыкший командовать. Как человек, обученный сражаться. Защищать. Не знаю, почему мне понадобилось так много времени, чтобы понять это. Невозможно упустить напряжение в его взгляде, его властные манеры, то, как он идет сквозь толпу.
Опять же, есть и другая сторона. Та, которая заставляет его испытывать страх посреди ночи. Причина, по которой он должен быть здесь.