У самой земли я заметил наскоро припорошённую пылью лазерную растяжку. Смешные они, честное слово. Ведь можно же понять: тот, кто истребил столько опытных бойцов, обязательно использует гранату для своих целей. Вот, например, так: прижму предохранитель, толкну дверь ногой и брошу гранту внутрь.
Я прижался спиной к стене рядом с дверью. В доме громыхнул взрыв и дверь несколько раз стукнула, точно ею игрался сквозняк. Ветер прокатил мимо окровавленную шляпу, оставляя в пыли извилистый след, точно проползла змея.
Внутри всё оказалось в дыму, от которого оставался кислый вкус во рту. У выхода корчился на полу блондин с оторванной лодыжкой, а ещё парочка хрипящих стрелков ползла в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. На ногах оставался только гладко выбритый крепыш, удивлённо разглядывающий рану в животе. Здоровяка я оставил на десерт, а остальных, не медля ни секунды, застрелил.
Потом врезал выжившему по ране, развернул к себе спиной и положил цевьё автомата на плечо бандита. Толкнул ошалевшего стрелка в сторону деревянных ступеней. На третьем шаге враг опомнился и начал упираться.
— Будешь вести себя смирно — останешься жив, — соврал я, прошипев это прямо в обгрызенное ухо. — Топай вперёд!
Мои слова оставались правдой ровно до середины лестницы. А после сверху начали палить так, что мой живой щит отдал концы за считанные мгновения. Но свою задачу покойник выполнил: защитил меня от пуль и позволил срезать ещё троих ганфайтеров. После этого стрельба прекратилась, и кто-то выкрикнул ругательство. Как не стыдно; ты же женщина, тебе же этим ртом ещё есть!
Впрочем, уже нет.
Я бросил дохлого бандита, осторожно положил калашников и достал револьвер. Прислушался.
На втором этаже нервно дышали трое. Две женщины и мужчина. Тигрицы стояли справа и слева от подъёма, а мужчина, очевидно Зверь — напротив. Оставалось определить, где именно находится Алла. Ага, справа задали вопрос, и Зверь прорычал, чтобы дура заткнулась. Дура послушно заткнулась, а я выставил руку с револьвером и выпустил пять пуль. Шестую оставил.
Любопытная Тигрица справа глядела на меня тремя мёртвыми глазами: двумя зелёными и одним красным, посреди лба. Зверь тяжело ворочался у массивного шкафа и зажимал ладонью дырку в горле. Второй рукой пытался нащупать рукоять золотистого револьвера.
Мощный мускулистый мужчина с красивой физиономией. Понятно, почему женщины готовы ему подчиняться. Истинное олицетворение современной жизни. Проблема в том, что я — олицетворение сегодняшней смерти.
А жизнь всегда проигрывает смерти.
Я присел на корточки перед главарём бандитов и приставил дуло револьвера к гладкому загорелому лбу. Зверь уставился на меня налитыми кровью глазами.
— Всё равно, — пробулькал бандит. — Всё равно я останусь легендой!
— Нет, — мягко возразил я. — Некоторое время тобой ещё будут пугать детей, а потом забудут навсегда. У тебя не останется даже могилы.
Это — да. Дохлых бандитов отдают тварям Пустошей и ту растаскивают даже кости. Потому что человеческая жизнь, как вода, которую льют из чашки в пропасть. Вода журчит, сверкает в лучах солнца, а после исчезает без остатка.
Я нажал на спуск. Потом повернул голову убитого разбойника. За левым ухом ничего нет. Ага, а за правым есть. Я подцепил ногтем пластину телесного цвета и потянул. Послышался тихий хруст и регенератор оказался в моих пальцах. Потом — хрустнул под каблуком. Вот теперь Зверь окончательно и бесповоротно мёртв. Я уничтожил штуковину, которая сохраняла воспоминания владельца и могла восстанавливать повреждённую нервную ткань.
Такая же штука спасла меня полгода назад.
Алла сидела у стены и прижимала ладонь к простреленному правому плечу. Красивое лицо искажала гримаса страха и боли. Я взял револьвер Зверя и подошёл к раненой Тигрице. Та тихо всхлипнула.
— Егор, ты же пришёл за мной, — пробормотала женщина. — Теперь можешь забрать.
Я внимательно смотрел в её глаза и искал в них хоть что-то, кроме страха смерти. Нет, деформация личности зашла слишком далеко, тут уже ничего не поделаешь. Подумал, сказать ей или нет? А впрочем, какой в этом смысл?
— Я пришёл за Аллой, — сказал я и поднял оружие. — Но Аллы здесь нет. А Тигрица Зверя мне не нужна.
Постоял у неподвижного тела. Медленно восстановил свой истинный облик неприметного человека с незапоминающимся лицом. Всё, Егор, больше тебя никто не потревожит.
Нас называют Безликими: странная мутация, которая позволяет своим владельцам изменять лицо, обращаясь кем угодно. Это здорово помогает в нашей работе — по большей части мы выполняем контракты на устранение любых людей и даже целых банд. Безликих считают своего рода элитой преступного мира. Теми, кто никогда не допускает ошибок и всегда выполняет контракт.