Но мы тоже ошибаемся. Как я, полгода назад, когда доверился не тем людям. Получил три пули в спину и ещё две — в голову. Меня посчитали мёртвым и бросили в яму у дороги. Помог регенератор, но даже с ним меня ожидала смерть в безлюдных Пустошах.
На меня случайно наткнулся Егор — медик-волонтёр, чью жену я только что застрелил. Егор умирал от гнили, разъедающей рану в боку, но у него ещё хватило бы лекарств, чтобы протянуть полгода, а то и целый год.
Все эти лекарства Егор потратил на меня. Фактически, вытащил с того света и поставил на ноги. Мой спаситель ничего не рассказывал о своей жизни и ничего не спрашивал про мою.
Хоть и понимал, кого лечит. Жизнь помогала смерти.
И смерть оказалась в неоплаченном долгу.
Потому что Егор впал в горячку и через три дня умер. В беспамятстве он поведал о том, как потерял любимую жену, называл её солнечным окошком во мраке безнадёжности и просил кого-нибудь помочь ей.
Я похоронил спасителя и поставил на могиле особый камень, светящийся в темноте. Самое малое, что мог сделать.
Потом вернулся к привычной жизни. Сначала вырезал банду, которая пытались убить меня, а после взял несколько контрактов. Одним из них оказался контракт на уничтожение банды Зверя.
Наверное, простое совпадение.
Площадь успели заполонить жители посёлка. Они снимали распятых и приводили несчастных в чувство. От стен доносились вопли бандитов, которых торопливо и безжалостно разрывали на куски. Всё, как обычно. Ибо человеческая месть, она как вода во время наводнения. Сметает всё, не разбираясь, кто виноват, а кто — нет. Разрушает, убивает и оставляет гладкую мутную поверхность, скрывающую грехи прошлого.
Ко мне подошёл староста. Под глазом — синяк, левое ухо перебинтовано, а на горле желтели следы от пальцев. Мужчина притянул мне платёжный терминал.
— Как договаривались? — спросил староста.
Я посмотрел на него, а потом покачал головой.
— Уже оплачено, — сказал я.