Пистос не принадлежал ни одной из этих групп по интересам. Его задачей было найти местного префекта от Лиги Смотрителей.
– Какой красавчик, – молоденькая блудница перегородила дорогу.
Была она неплоха собою, не успев окончательно опуститься на самое дно профессии, и покуда ещё активно бултыхалась у поверхности зловонного болота разврата. Но годы шли, и трясина доступности тела уже сказывалась на облике – в заигрывающе вульгарной речи, в яркой, кричащей подаче себя, предпочтениях в ничего не скрывающей одежде. Пистос оглядел блудницу с длинных под поднятым подолом ног до вольно распущенных волос. Та посчитала внимательный взгляд согласием и, схватив под руку, потащила за угол. Пистос и не сопротивлялся. Он уже оценил распутницу. И теперь шёл легко, не мешая заводить себя в темноту подворотни. Когда шум улицы стал едва слышен в этом лабиринте из каменных проулков, из ближайшей тени выделились три устрашающего вида фигуры.
– Э-э, мужик. Гони монету, – пророкотал низким басом один из подошедших. Три здоровяка своим видом не оставляли и капли сомнения в их профессиональном роде деятельности.
– Давайте угадаю… Наверное, что-нибудь интеллектуальное? Гоп-стоп, разбой, убийство? – нисколько не растерявшись, ехидно спросил Пистос. Словно и не смертельная опасность выступила навстречу из укрывавшей её тени.
Бугаи переглянулись. Реакция жертвы выбивала из давно сложившегося стереотипа грабежа. Что-то явно шло не так. Самый здоровый осторожно двинул вперёд. Пистос вынул из кармана карту и неуловимым движением ловко швырнул прямо в самого смелого. Карта, чиркнув по шее, сделала в воздухе небольшую горку и послушно вернулась обратно в руку Пистоса. А, казалось бы, незначительная царапина на шее вдруг брызнула во все стороны алой кровью, густо окрасив ближайшую стену. Бугай бестолково попытался её остановить, зажав огромной ладонью. И пока он беспомощно боролся со смертельной раной, жертва, неожиданно переродившаяся в охотника, стремительно метнулась между оставшихся двух и всё той же картой, зажатой меж пальцев, перерезала обоим горло. Уже через несколько секунд три корчащиеся в предсмертной агонии жертвы лежали у ног своего палача.
Блудница, окаменев, наблюдала за короткой расправой.
– Они меня заставили. Я не хотела. Они бы меня убили, – начала скороговоркой бормотать, пока три её товарища сучили ногами в огромной луже растёкшейся крови.
– Верю я, – смиренно ответил Пистос.
Когда он покидал проулок, четыре трупа остались ожидать, когда их заберут безразличные похоронщики.
Дом префекта, прятавшийся на самом краю Города, выглядел запущенным и нежилым. Что как бы свидетельствовало…
Пистос плечом выдавил входную дверь и зашёл внутрь. Беглый осмотр подтвердил догадку. Люди покинули этот дом, оставив его на попечение серых крыс, и всё имущество, обычно скрашивающее жизнь хозяев, аккуратно вывезли с собой. Никаких намёков на нынешнее местообитание префекта обнаружить не удалось. Судя по всему, он умышленно скрыл все следы.
Получила объяснение прогрессирующая деградация Города – даже элементарную зачистку в последнее время никто не проводил, пустив всё на банальный самотёк. Что и привело к царящим повсюду порядкам. Точнее – к его полному отсутствию.
Задача менялась – сперва требовалось найти беглеца. При том, беглеца, умевшего и убегать, и прятаться. И Пистос двинул на большой городской рынок. Там ошивались те, кто мог помочь с решением этой неожиданно возникшей задачки.
Рынок уже пережил суету пика торговли, и всё потихоньку начинало стихать. Поток покупателей и зевак изрядно поредел, торговцы помаленьку сворачивали товары, в уме прикидывая сегодняшнюю прибыль. Шайка-лейка, предпочитавшая унылому законопослушанию мутные делишки, так же помаленьку отходила от напряжёнки торгового дня.
Пистос медленно шёл среди пустеющих рядов в ожидании поклёвки. А чтобы сработало наверняка, пришлось заблаговременно самому тиснуть богато разукрашенный денежный мешочек с пояса какого-то чиновника Магистрата. В чём тот, скорее всего, и не ощутил какой-то значительной потери.