Смыка пришлось задействовать в качестве проводника – и Старшой должен был отойти от злости на мальца за сдачу лежбища, да и запутанные лабиринты городской застройки юный карманник знал отлично. Смык, радуясь отсутствию поблизости предводителя их банды, без умолку тараторил весь извилистый путь до постоялого двора, где остановился Пистос.
Так Чистильщик ознакомился с краткой биографией воришки, правда, судя по всему, в весьма её вольном изложении. Немалое внимание болтливый рассказчик уделил нравам царившим в бараке и в Городе – кто что где украл, как Магистрат берёт взятки, какие сволочи гвардейцы, какой хитрый и изворотливый Старшой, какие сногсшибательные красотки живут в бараке, и как они с парнями за ними подглядывают, когда те переодеваются. Этакий репортаж с самого дна общества. Но, как оказалось, самая мрачная сторона человеческого муравейника, оказалась не такой уж и тёмной – малец рассуждал вполне себе адекватно, без патологической агрессии и злобы на всё и вся. Нравы Города пока не сильно деформировали сознание юной людской поросли. Чему Пистос откровенно порадовался.
Доведя до ворот постоялого двора, Смык быстренько ретировался. Видимо, озабоченный проблемой, куда понадёжнее припрятать мешочек с наличностью, перекочевавший вознаграждением с пояса Пистоса к нему в карман.
Постоялый двор гудел нетрезвыми голосами постояльцев, обсуждавших торговый день, заключенные сделки, проданное и купленное. Пистосу обсуждать было нечего да и не с кем. И он сразу завалился спать. Благо, внешний шум никогда не мешал здоровому сну.
Магистрат располагался в самом центре Города. Вид огромного здания с высокими мощными колоннами, подпиравшими изящный антаблемент, как бы скромно намекал на его храмовую сущность. И каждый посетитель, поднимавшийся по широкой лестнице, должен был невольно трепетать пред божественной мощью гражданской власти. Правда, Пистос ничего не ощущал кроме недовольства мраморными ступенями, имевшими, как ни странно, разную высоту. Отчего он даже пару раз запнулся. И хорошо ещё, что не растянулся позорно прямо на ступеньках.
Изнутри своды Магистрата, как и следовало ожидать, оказались разрисованы назидательными картинами маслом. Здесь красочно повествовалось о сотворении Города, его заселении первыми жителями, а центр плафона занимала картина, где сам Господь со сворой ангелов через прикосновение указательного пальца наделял ныне здравствующего бургомистра верховной властью. Правда, по странной прихоти художника совсем не худой бургомистр возлежал на холодных камнях абсолютно наг. Пистос некоторое время потратил на осмысление нравоучительного посыла. Но так его и не уловил. Возможно, какой-то тайный смысл заключался в форме развевающейся божественной туники…
– Вам нравится?
Пистос оглянулся. Рядом стоял молодой человек в строгом костюме.
– Росписи нашего местного гения – Миколы-Анжелы.
Заметив удивление на лице посетителя, молодой человек пожал плечами:
– Что поделать – человек искусства. Кстати, а вы по какому вопросу?
– Не подскажете, куда попадает корреспонденция из ящика жалоб и предложений?
– В нашем Городе не может быть предложений и, тем более, жалоб. У нас все прекрасно.
– Но ящик же для них есть?
– Ящик есть, жалоб нет, – раздражённо отрезал служащий Магистрата.
Загнав посетителя в логический тупик, молодой человек продолжил тернистый путь по своим служебным делам. Но для Пистоса, как ни странно, задача упрощалась. Он нашёл ящик для несуществующих жалоб и предложений и, пользуясь пустынностью длинных коридоров, вскрыл его. Однако среди вывалившейся огромной кучи исписанной бумаги карта отсутствовала. Вывод следовал до банальности простой – префект воспользовался наплевательским отношением к предложениям и жалобам горожан. Для доступа к ящику совсем необязательно было устраиваться служащим в Магистрат. След префекта в ворохе отсутствующих жалоб опять терялся.
И чтобы посещение не оказалось совсем уж бесполезным, Пистос нанёс пару визитов в служебные кабинеты, подправив внутреннюю гармонию Магистрата…
На крыльце, аккуратно оттирая карту от оставшихся капелек крови, Чистильщик прикидывал шансы на встречу с префектом. И шансы получались невеликие… Совсем.
Чистильщик сидел на центральной площади. Перед давно обмелевшим фонтаном, среди перекорёженных саженцев фруктовых деревьев и гадящих повсюду голубей. Вчерашний ливень начисто смыл с обочин гниющие помои, оставив повсюду лишь мутные лужи. А вечно спешащие по своим никчёмным делишкам горожане окончательно превращали всё вокруг в безобразное месиво грязи. Пистос с отвращением взирал на то, как Город чистейшие небесные воды играючи обращал в их полную противоположность.