— Интересные дела творятся, что ни говори. Ну что ж, один раз мало для чистоты эксперимента, завтра сходим и проверим, статистику наберем.
При мысли о новом походе боль попыталась снова вылезти, но как-то неуверенно, и быстро исчезла.
Остаток дня пролетел незаметно — пешие прогулки по достопримечательностям, поиск мест, где поесть, да и разница во времени дала о себе знать. Сон не заставил себя долго ждать.
Утро выдалось солнечным, редкие облака медленно плыли по своим делам на чистом голубом небе. Свежий утренний воздух удивительно бодрил. Несмотря на ясный день, чувствовалось, что ранняя осень уже вступает в свои законные права.
Просто красота, дышалось хорошо, настроение приподнятое — самое время проверить нездоровую реакцию. Решив не откладывать этот процесс в долгий ящик, я отправился в известном мне направлении. Хамелеоны мгновенно потемнели, и можно было не стесняясь рассматривать проходящих мимо местных жителей.
«Ну что за страсть к оверсайзу, даже взгляд остановить негде! А и фиг с ними, буду здания рассматривать».
Строения действительно оказались интересными, особенно некоторые вывески поражали своей креативностью.
Не прошло и тридцати минут, и уже остался лишь последний поворот перед финишной прямой. Дорога пошла вверх с небольшим уклоном. Новый храм уже хорошо просматривался. Слегка кольнуло.
«Не дорос еще. — Губы тронула легкая улыбка. — Или иконы совсем уж не те, халтура… — пробежала крамольная мысль. — Не, наверное, не все, — пришлось признать, прислушавшись к ощущениям — легкая боль прошлась по плечу. — Нас таким не прошибешь», — не без доли хвастовства решил я, двигаясь вперед неторопливым шагом.
Для чистоты эксперимента специально выбрал именно ту строну улицы, где расположен старый храм. Дома, тянувшиеся вдоль дороги, скрывали храм до последнего.
— Ну вот и пришел, — я остановился, проверил свои ощущения, они соответствовали чудесному утру.
Осталось повернуть за угол последнего здания, и я окажусь прямо перед храмом. Передо мной возвышалась высокая башня.
«А он оказывается светло-голубой, странно, показалось, что зеленый», — мелькнула мысль.
— Вот и я, здрасте, — чуть слышно пробормотал я, поздороваться никогда не мешает, вдруг скидку дадут или побьют несильно.
Резкая боль снова пронзила спину. Предплечье заполыхало огнем.
«Зря поздоровался, — сквозь боль прорвалось возмущение. — Я к тебе вежливо, а ты! А вот фиг тебе, не угадал», — настроение испортилось окончательно.
— Я еще и внутрь зайду, — упрямо пробурчал я.
Ноги передвигались не так бодро, как раньше, но все равно идти было можно. Поднявшись по лестнице, я взялся за ручку, вздохнул поглубже, кто его знает — вдруг боль совсем будет невыносимой, вошел внутрь. Что-что, а предчувствия не обманули. Боль усилилась, но все равно терпимо, учитывая, что перед походом принял обезболивающее. Не торопясь обошел зал. Людей оказалось немного, кто-то молился, кто-то ставил свечки и крестился, не забывая при этом отбивать поклоны. Воздух был какой-то спертый, тяжелый, обжигающий дыхание, конечно, не так, что дышать невозможно, но все равно неприятно.
«Подмешали что-то, проветрить, кстати, не мешало бы», — возмущенная мысль возникла сама собой.
Миловидная девушка в платке поцеловала икону.
«Вроде же все говорят, что нельзя целовать, — искренне удивился я, незаметно рассматривая прихожанку. — На вид, кстати, ничего. Странно, чего ей не хватает?»
Дальнейшие рассуждения я решил провести, покинув это «гостеприимное» для меня место, все-таки ощущения, мягко сказать, весьма не из приятных. Выйдя наружу, я на минуту остановился, утренний воздух уже не бодрил.
«И как это называется? Слов приличных нет», — что-что, а возмущение било через край.
С лестницы храма я спустился совсем не бодро.
«Что уставилась?! — естественно, про себя прокомментировал я неодобрительный взгляд пожилой то ли монашки, то ли прихожанки, кто разберет. — А вот не буду кланяться, — зло на такую вопиющую несправедливость не отпускало. — Спинка вообще-то болит, — чуть слышно пробормотал я, наблюдая за поднимающимися по лестнице прихожанами. — Вряд ли они испытывают такие же чувства. Обидно как-никак».
Ответа на мой опус, естественно, не последовало. Глаза сами выхватили одинокую фигуру, я сразу и не понял, чем она меня заинтересовала. Опустив глаза вниз, как будто собираясь просверлить землю, к храму шел невысокого роста мужчина в капюшоне, накинутом на голову.
«О, а это еще что за грешник?» — мысль о грешнике возникла сама собой.
Мы поравнялись, он приподнял глаза, неприкрытая злоба, ненависть и что-то еще в том же духе читались в его взгляде.