На секунду прервавшись, он взвесил в ладони небольшую и явно безумно древнюю адамантовую чешуйку, судя по характерным отверстиям, некогда нашивавшуюся на броню. Вновь горестно вздохнув, Павший отщипнул совсем уж неразличимую крошечку, и добавил ее к общей массе, при этом бережно упрятав в карман остатки драгоценного металла.
Коротко зыркнув на меня, и явно будучи не в восторге от лезущего под руку зеваки, он неохотно буркнул:
– Артефакт делаю…
Мое благостное настроение испортить было не просто – травка, утреннее солнышко, собственный дворик, кофе, детский смех – ну да я говорил уже. Поэтому намеку не внял, продолжил подтрунивать:
– Что-то тесто густовато, может еще адаманта добавить?
Павший поднял на меня тяжелый взгляд, подействовавший, словно ведро холодной воды на голову, и, нехорошо улыбнувшись, ответил:
– Достаточно. Руку дай! Да не бойся, тебе понравится…
Я не очень уверенно протянул ладонь – для мня что-то мастерит, нужна примерка божественного колечка? Ага, как же… Неназываемый больно ухватил стальными пальцами за мышцу предплечья, и коротким рывком бультерьера вырвал кусок плоти!
– Ай, блин! Ты чего?!
Бог, уже значительно повеселевший, многозначительно повел бровью:
– Хороший амулет без магии крови не создать…
– Ты это, подлечил бы меня? – попросил я обеспокоено, с тревогой наблюдая за обильно кровящей, и почему-то стремительно немеющей рукой.
Нанесенная божеством рана, явно не собиралась тривиально регенерировать и затягиваться.
– Потерпи, ты ведь не просто плоть, ты часть сил своих отдаешь…
– Але, не согласный я ничего отда…
Запнувшись на полуслове, я следил за тем, как Павший, чуть скривившись, вырвал солидный кусок мышцы из собственного тела, и торопливо принялся вмешивать его в ставшую почему-то перламутровой массу. Ого, что-то солидное намечается, мифрил, адамант, плоть бога! Надо бы рецептик записать…
Тут я углядел, что скатывающиеся по божественной длани кровавые капли превращаются на лету в крохотные рубины и теряются среди густой травы. Ух, наверняка ценнейшая штука, как бы их подобрать незаметно?! В моей голове уже вовсю гремел хомяк, спешно роясь в виртуальном чулане в поисках самой огромной банки и алчно нашептывая мне на ухо: «божественная кровь! Миллионы, нет – миллиарды золотых!». Ага, блин – триллионы… Сильно сомневаюсь, что Павший обрадуется, если я к нему сейчас с мензуркой полезу… Особенно учитывая то, что онемение уже дошло до плеча, и неотвратимо ползло дальше, на секунду перехватив дыхание и заставив сердце бешено застучать в груди.
– Триста одиннадцатый… - тихонько засипел я. – чего-то мне реально хреново, тело немеет.
Бог внимательно посмотрел на меня, затем кивнул.
– Ты знаешь, так даже лучше. Посиди пока. И кстати, не называй меня так больше. Это звучит как «сперматозоид» или лучшем случае: «эмбрион». И хотя именно им я был на том этапе своего развития, но акцентировать на этом внимание не стоит.
– Гребаный эмбрион… - только и смог я беззвучно прошептать в ответ, ибо мышцы уже окончательно задеревенели и даже собственный язык превратился в тяжеленное бревно и перестал слушаться хозяина.
Тем временем, Неназываемый вылепил из получившегося теста солидный кругляш, размером с крупную монету. Сжав его в кулаке, он обреченно сморщился, словно ожидая каких-то неприятностей, и покосился на небо. Наконец решившись, зачем-то втянул голову в плечи и, поднеся медаль ко рту, вдохнул в нее жизнь.
Бум! Небеса возмущено громыхнули, но никаких других кар не последовало. Вновь повеселевший бог взял мою безвольную руку, повернул ее к себе ладонью, и утвердил на ней артефакт, с явственно проступившей эмблемой Павшего – своеобразной стилизацией «инь» и «янь» - круговорота двух начал.
Сочувственно поглядев на меня, он шепнул едва слышную команду. Медаль засветилась, раскаляясь, а моя плоть противно зашипела, потрескивая и постепенно обугливаясь. Полоса жизни резко дернулась, и шустро поползла в сторону нуля. Павший не стал играть на нервах, оперативно подлечивая по мере проседания здоровья, и сквозь тошнотворный шашлычный дымок, наблюдая, как погружается в мою плоть багровый металл.
А я лишь беспомощно вращал глазами, мысленно обкладывая бога матюгами и одновременно благодаря за своевременную анестезию. Наконец, шипенье затихло, и отблески пламени перестали гулять по нашим лицам. Неназываемый разогнал в стороны последние струйки сизого дыма, внимательно оглядел почерневшую ладонь, и довольно цыкнув, коснулся пальцем моего лба, снимая онемение и восстанавливая чувствительность.