Лорд видел перед собой лицо преступника, так погано похожее на лицо Либарна. «…Идеальный брак, такой правильный Лорд, борец за справедливость. И супруга – хранительница очага…»
– Р-ра! – Резким движением смел со стола бумаги, книги и записи, невидящим взглядом теперь смотря сквозь опадающие на пол перья и вытекающее из чернильницы темное пятно.
– Лорд… – осмелившийся заглянуть внутрь страж достаточно громко поинтересовался, все ли в порядке.
– Вон! – рявкнул темный эльф. Дверь плотно прикрыли.
Болезненно скривившись, Фафнир обернулся к растерянной и наверняка испуганной его порывами девушке. Однако та не двигалась с места, продолжая стоять у закрытой двери и смотреть на темного эльфа непонятным взглядом. Испуганной? Ха. Да это Магистр могла размазать его тонким слоем вместе с крепостью.
– Знаешь, Сапфо, моя великолепная семья не такая уж и прекрасная, как мне посчастливилось узнать, – горькое признание. – Мать… успела нагуляться. Нагулять Либарна. И… – Фафнир запнулся, – …старшего брата. Не знаю, кого нашла Леди Имеда в замену Лорду Поладу, однако родила первым Охотника. Да, того, кого ты знаешь, – Фафнир старался контролировать интонации, злясь на несдержанность.
Да, Сапфо. Девушка была не виновата в грехах Охотника, Фафнира и всех его родных. Но она была рядом. Рядом… Сапфо оказалась там, куда пришел Лорд Ианты, средний брат.
– Этот выродок – мой брат. Брат! – Фафнир треснул кулаком по несчастному столу, остававшиеся документы слетели. – Преступник, умеющий отправлять к Богам своим оружием. И узнаю я об этом лишь теперь. Преступник он! Как тебе это нравится?
Фафнир прошел в угол комнаты и рухнул на середину дивана.
– Старший брат, – с яростью прошептал, глядя в неровный потолок. – Он в моих руках. Я поймал его.
Фафнир понимал, что рассказывает, кому. Но Лорд испытывал болезненное удовлетворение, раскрывая карты перед Сапфо, не заинтересованной в его спокойствии.
– Отец решил отдать нежеланного мальца в приют. Приют, Сапфо! – голос звучал натянуто свободно. – А малец запомнил, решил впоследствии вернуться и убить отца с матерью. Своим хер знает где найденным оружием. Убил, потому что родители его предали, выбросив. И знаешь, что самое ужасное? Я не могу его винить. У него своя правда.
Сапфо глубоко вздохнула, медленно подошла и села рядом на диван. Огладила волосы, пропуская сквозь пальцы черные длинные пряди. Фафнир надолго замолчал, перебирая в голове мысли и воспоминания. Лорд наконец понял, почему сейчас пришел сюда, в далекую крепость, а не к Иворене или Ивораксу, не к Айсару.
Сапфо его плохо знала, его настоящего. Перед ней Фафнир не гарцевал, хвастая предками, правильными и справедливыми. Такими, какими он их помнил, какими гордился и дорожил.
Иворена прекрасно осведомлена о трепетном отношении Фафнира к родителям, искренне грустила о слишком разнящемся характере отцов не в пользу своей семьи. И сейчас Фафнир не осмелился бы признаться, уничтожить светлый образ Полада и Имеды в глазах аридэль. Позор.
Иворакс… чересчур сдержан, чтобы честно выругаться и послать подальше родню Фафнира, в чем, откровенно говоря, Лорд нуждался.
Айсар… друг верил в благородство семей, в частности, семьи Фафнира, чтобы позволить себе лишнее.
– А я его выловил, Сапфо. И далеко не рад поимке. Он так похож на Либарна, знаешь.
– Грязная правда, Фафнир, – помолчав, признала девушка. – Но твои родители ведь были… живыми, как ты и я. Любили и ненавидели, совершали ошибки. Не стоит презирать их за выбор, пусть и неверный с твоей точки зрения. Принимать больно, я понимаю, – Сапфо говорила верные слова, вот только за тем ли пришел Фафнир? И почему к ней? – Я знаю, что такое предательство родителей, – тихо поделилась. – Я проклинала своих полжизни, не имея возможности получить ответ.
Фафнир кивнул, продолжая изучать потолок, гася бессильную злобу… На мать, что натворила бед. На отца, что бросил ребенка и не сумел предусмотреть последствия. На Охотника, который не смог оставить все как есть. На себя, ведь он мог понять каждого в их поступках, и не выходило обвинить во всем кого-то одного. И с этим придется мириться.
– Охотник пойман, – сказал, нарушив повисшую тишину, – но остаются его прихвостни. Очередное распутье. Оставлять преступника в замке – значит нарисовать на Нанте мишень. Неизвестно, сколько уйдет времени на выяснение нужных деталей. И его богопротивное оружие я не могу проигнорировать, не могу и найти. А в это время под прицелом будут все, меня окружающие…
«Если бы мне хотелось тебя уничтожить, я бы дал знать Королю о нашем родстве и позволил проверить кровь. Знаешь, что будет, если ты передашь меня Его Величеству?»