– Конечно, господин Равель, – парнишка не осмелился поднять глаза на Доверенного.
– Вот и договорились, – Равель коснулся морды зверя, огладил животное. – Пойдем-ка побеседуем, с кшаном позже закончишь.
Многолико бурлил рынок, тесно зажатый каменными рукавами улиц. Густо дышал в лицо парнишки торопливой духотой, вкусно зазывал сладким текучим ароматом выпечки, обещал кислую нотку сушеных ягод, манил плотным запахом томящегося в жаровнях мяса. Вольготно струился меж лавочек рано пришедший этой весной зной, оттирал-подталкивал в тень разномастных навесов покупателей, словно подыгрывая в торге. Робкий ветерок, невесть как прорывавшийся изредка с побережья Ианты, дразнился мнимой свежестью, на деле привнося лишь неприятный солено-рыбный дух.
Амур шумно сопел, разглядывая окружающих. Сквозь зубы мальчишка как заведенный повторял стишок-считалочку:
Бесконечным морем колыхалась-гомонила толпа (вроде и рыночек небольшой, а народу!), звонко вбивал ритм молот коваля, дерзко врывалась в препирания толпы дудка менестреля, речитативом накладывались щедрые призывы лавочников. Чуть тише и спокойнее становилось лишь на соседних улочках-отворотах, где сплошь и рядом квартировали торговые и клановые гильдии – ишь, богато устроились близ тупичкового рынка!
Вон сколько народу, и чего только не было, хоть и не ярмарка! Глаза разбегались: где тут за всем уследить?
Амур и не уследил, едва не упустил момент! И когда та темная эльфийка прошмыгнуть успела? Хоть вовремя признал, а не то быть беде. Мальчик покосился на Яблоневую улицу, аллею с клановыми домами: из каких дверей-то вышла девушка? Показывать ему показывали, да толку, коли вывески все однотипные, поди запомни, а он будто читать умел. Вот ведь! Амур пропустил темную эльфийку мимо себя, выждал с полминуты и двинулся следом через толпу.
Согласно плану Равеля, пацан несколько дней потратил на подготовку, жил и подрабатывал на этом самом рынке, изучал окружение, запоминал свои цели и мелькал физиономией среди торговцев и стражников.
Планирователи, в кшаний зад их всех! Какой из него, Амура, притворщик-то?! Легенду выдумали, еще зубрить заставили, чтоб им!
Только задачи с такими, как Равель, не обсуждались – они выполнялись.
Невпопад заурчал живот, измученный волнением и впроголодь прошедшими днями подготовок (за грязную работу на рынке заплатили едва ли крохи). Злясь и на Равеля, и на духоту, и на темную эльфийку, Амур прибавил шаг, кусая губы: не потерять из виду, только бы не потерять из виду!
Цель остановилась. Украшалки рассматривает, цаца какая. Словно своих браслетов-кулонов мало ей, вон, аж на солнце бликует вся! Ах ты ж, еще и смеется над тупыми шутками тупого торговца, что пару дней тому назад нанимал мальчишку тюки перекладывать (даже на обед работничку не расщедрился, паскуда!).
Вот и Граноя – партнерша Амура по заданию. И откуда вынырнула? Не было ее мгновение назад. Низкорослая девчонка ловко вклинилась в толчею вокруг лавочки украшений, будто и сама что присматривает, вьется с вопросами-комментариями, муха, не иначе. На мальчика и глазом не косит: готов он там, не готов! Жужжит и жужжит себе, даже у той самой Сапфо о чем-то поинтересовалась, во дает, наглая!
Пацан подобрался, стараясь успокоить дыхание, а ноги словно ватными стали, нещадно захотелось пить. Жалобно заныл живот.
Граноя вдруг взмахнула руками, неуклюже переступая среди покупателей, ухватилась за Сапфо и резво побежала в сторону. В его, Амура, сторону – прочь от сердца рынка к боковым улицам. Расталкивая народ, девчонка рукой прижимала к груди сорванный с пояса кошель.
– Эй! Держите ее! Воровка! – взметнулся вслед беглянке звонкий голос темной эльфийки Сапфо. Эхом колыхнулась жадная до чужих потерь толпа, щедрая на слова, скупая на действия.
Амур припустил следом за девчонкой, сбивая дыхание, думая лишь о том, чтобы не запнуться о неровно уложенную брусчатку.
– Стоять! Именем Лорда!
Вон и стража за Граноей, за ним, за ними следом! Почти догнал, почти уже…
– Воровка, воровка…
– Чего случилось-то?
Голоса отдалились, сбились позади в липкий ком, неумолимо катящийся следом.
– Верни! Слышь, ты! Воровка! Лови ее!
– Ах гад, пусти, скотина!
– Сама уродка, верни, сказал, ворье несчастное!
Амур на бегу ухватил девчонку за плечо, дотянулся, зацепил подножкой. Свалились вдвоем, клубком покатились в пыли, не разобрать, где кто. Хлюпнул кровью нос, глухо отозвалась придавленная Граноя. В потные от волнения ладони мальчишки ткнулась холодная кожа кошелька, звякнули монеты. Быстрый жест: кошель за пазуху. Взгляды на мгновение встретились: насупленный прищур девчонки и мечущийся Амура. В следующий миг удар выбил из пацана весь дух. Граноя знала, куда парням целиться («Сам урод!»). Сама же как ужаленная подорвалась и стремительно бросилась прочь дальше по улице, умело уворачиваясь от пытающихся схватить ее зевак. Сбежала!