Настанет день и за свои действия во время осады Коло получит имя Волнолом. Он заслужит его деяниями, которые совершит на стене в ближайшие месяцы. Он будет бесстрашным и неумолимым. До этого дня ещё далеко. И хотя его провозгласят героем, он не найдёт славы в заработанном имени. Он до самого конца будет с тоской вспоминать скуку аппаратной галереи.
Он снова остановился возле очередного дежурного:
— Что-нибудь из внешней системы?
— Ничего, милорд, — ответил мужчина. — Я сообщу вам, как только мы что-то увидим, — быстро добавил он, упреждая уже ставший ритуалом приказ Коло.
Едва не сказавший его Коло просто кивнул и продолжил бесконечное хождение по галерее, как сведённый с ума заключением зверь в клетке.
Шесть дней спустя рота Тэйна в рамках ротации охраняла дорогу Катмана. Они расположились на стенах искусственного каньона, по которому протянулась дорога. Сотни космических десантников в золотисто-жёлтой броне стояли неподвижно, словно статуи. Максим Тэйн запретил своим людям двигаться. Внимание к деталям и дисциплина являлись характерными особенностями Имперских Кулаков, и они повиновались. Тэйн хотел, чтобы его рота выглядела неприступной стеной из облачённой в керамит плоти, потому что именно этого ожидал его примарх. Сколь высокие укрепления не возвёл бы лорд Дорн — истинной защитой Дворца от предателей станут космические десантники верных легионов.
Только пергаменты с клятвами момента Имперских Кулаков шевелились на лёгком ветерке. Момент давно прошёл. Момент растянулся, став неделями, месяцами, годами. Объявлявшие о намерении сражаться насмерть чёрные чернила аккуратного инвитского шрифта выцвели до красновато-коричневого цвета. Многие из бумаг порвались. Некоторые легионеры Тэйна уже начали заменять их. Слова на пергаменте были не единственным, что потеряло яркость. Каньон из блестящего чёрного камня. Он казался серым под болезненными небесами. Как если бы всё вокруг выцвело.
Гражданские чувствовали это. Они редко останавливались, чтобы посмотреть на окружавшие их чудеса. В первые дни дежурства Тэйна они собирались поговорить вокруг стоявших вдоль дороги невероятных скульптур. В перерывах на обед они утоляли жажду освежающими напитками и перекусывали в ресторанах и закусочных, которые располагались в пассажах у подножия каньона. Они показывали на стражей в жёлтой броне и успокаивались благодаря их присутствию. Всё изменилось. Еду раздавали централизованно. Места развлечений закрыли. Одежда гражданских износилась и свисала, люди исхудали из-за введённого нормирования пищи. Из прогулок гражданских исчезла живость. Они волочили ноги там, где раньше шагали.
Тэйн смотрел на них с грандиозного каменного моста. Люди медленно двигались от жилых блоков. Им предстоял путь в полмили от внешних границ владения Регистраторов до рабочих мест. Поток толпы никогда не прекращался. Он был разделён надвое линией грязной красной верёвки, натянутой между потемневшими шестами. Слева на работу шли новые смены. Справа возвращались домой. Сигналы горнов об окончании смен с беспощадной регулярностью разделяли время дежурства Тэйна на части по четыре часа.
Тэйн считал, что гражданским повезло больше, чем некоторым во Дворце, по крайней мере, у них было разнообразие между рабочим местом и домом. Для многих других, кто трудился в крепости Императора, эти два понятия стали одним и тем же. Когда Тэйн прибыл во Дворец, гражданские обладали большей свободой, они приходили и уходили из Дворца, могли прилетать и улетать с планеты. Война перемолола их свободы. Путешествия значительно усложнились и строго ограничивались специальными разрешениями, которые должны были обладать многократными подтверждениями. Регистраторы и далеко не только они одни оказались пойманными в ловушку на рабочих местах, когда вспыхнула война. Восстание на Марсе, ранние сражения на границах системы и вторжение Альфария, каждое событие отрезало ещё один из аспектов их жизней, пока не осталась только служба.
Регистраторы являлись частью машины управления. Во время Великого крестового похода они записывали информацию о растущих владениях Империума, анализируя данные с точки зрения пользы для колониальных властей. Несмотря на своё название, они были в некотором роде оценщиками. Тэйн не знал, что именно они теперь оценивали, и являлась ли обрабатываемая ими информация ещё полезной.