Джом ненадолго задумывается.
— Так, посмотрим… — Он подходит к краю уступа, ведущего прямо к потрескивающей преграде. — Обычно в подобных штуках используется замкнутая система. Лучи выходят вон оттуда. — Он показывает на закрепленные на темном склоне горы ржавые излучатели, похожие на дула бластеров. — Мне нужен камень.
Нора шарит вокруг и находит под ногами булыжник.
— Держи.
Джом с размаху бьет камнем по излучателю. Ничего не происходит. Он наносит новый удар, еще один, а затем, взревев, обрушивает камень со всей силы. Импровизированное орудие выскакивает из его руки и улетает в никуда.
Похоже, у него ничего не вышло. Вздохнув, Синджир вместе с Норрой начинают поиски нового камня, но тщетно. Внезапно из излучателя сыплются искры, и он повисает на одном болте.
Лазерная решетка с шипением гаснет.
Кажется, путь открыт.
Один за другим они пробираются обратно в единственное помещение крепости, которое уже успели осмотреть, — кормовую для хротов. Их снова окутывает нестерпимая вонь. Синджир с трудом сдерживает тошноту.
— И что дальше? — гнусавит он, зажимая нос здоровой рукой. — У нас есть хоть какой-то план? Джес все еще где-то тут, а это значит…
— Ничего это не значит, — отрезает Джом. — Мы даже не знаем, ее ли это рук дело. Так что действуем по старому плану: поднимаемся по лавовому туннелю, хватаем Гедди и…
— Я не смогу подняться по туннелю. У меня рука не действует. И я устал.
— Тебе следует заняться собой, Рат-Велус.
— Прошу прощения, но разве мы живем не во вселенной, где я только что спас твою тупую задницу? Уж извини, но я надеялся, что в благодарность ты станешь целовать мою необутую ногу. А ты опять за старое…
Между ними становится Норра.
— Синджир, поищи какой-нибудь коммуникатор. Наши забрали, так что нам никак не связаться с Теммином, Джес или… короче, ни с кем. Мы вернемся тем же путем, и…
Снаружи слышатся голоса и шаги.
— Кто-то идет, — говорит Джом. — А мы совершенно безоружны…
Вместе с голосами доносятся знакомые ворчание, шипение, фырканье.
Хрот-звери, чтоб их.
За ними следуют стражники Слассена, видимо привлеченные шумом. А может, они каким-то образом узнали, что решетка не работает. Так или иначе, они быстро приближаются, подняв бластеры и держа зверей на длинных кожаных поводках. Щупальца тварей колышутся, словно пробуют воздух.
Однако Норра быстро находит решение — и столь же быстро действует. Она уже рядом с баками с гниющим мясом, и Синджир с благоговейным трепетом — и с неменьшим отвращением — видит, как она начинает швырять куски прямо в лицо, грудь и руки стражников. Из бластеров вырываются беспорядочные выстрелы.
Запах мяса слишком соблазнителен, чтобы перед ним устоять.
«Здорово!» — думает Синджир, глядя, как звери набрасываются на собственных хозяев. Чудовища атакуют вопящих смотрителей, пытаясь добраться своими влажными отростками до другого, свежего мяса.
— Уходим! — кричит Джом, и они пробегают мимо разворачивающейся на их глазах бойни.
Лавовый туннель узок, но не настолько, чтобы по нему было не пролезть. Неровности на стенах позволяют упираться руками и ногами, карабкаясь вверх. Норра и Джом медленно, но уверенно продвигаются к цели.
Далеко внизу светится ярко-оранжевая точка.
«Только бы не упасть, только бы не упасть», — повторяет, словно мантру, Норра. Падение выйдет не из приятных — пористый вулканический камень наверняка обдерет ей половину кожи, прежде чем она свалится в раскаленную магму, где поджарится заживо.
Похоже, именно эти туннели обогревают крепость Слассена — снизу, подобно дыханию монстра из преисподней, поднимается горячий воздух. Иногда им попадаются отходящие под прямым углом боковые туннели, из которых доносятся вой сирен и громкие голоса — весь дворец Слассена Кенкера стоит на ушах.
«Время поджимает», — думает Норра.
Вверх, вверх, вверх. У нее болят руки и ноги. Джом говорит, что останавливаться нельзя, и ей хочется ответить: «Альпинизм — это не мое», но выбора у нее нет. Слишком поздно что-то менять, и она продолжает карабкаться дальше, а когда ее руки наконец хватаются за край последнего ответвления, ей кажется, будто прошла целая вечность. Норра подтягивается — и вот она уже, тяжело дыша, лежит на шершавом каменном полу до отвращения роскошно обставленной комнаты.
Она поднимает глаза. Черные стены украшены безвкусным золотом и борзитовыми зеркалами. В углу стоит статуя Слассена, высеченная из огненно-красного кварцевого кристалла. Восьмиугольная, как и отворивший их клетки ключ, кровать завалена звериными шкурами и подушками из красной кожи. Подобное богатство чуждо Hoppe, к тому же тут оно явно пропадает впустую.