— Но у меня с утра уроки, — возразила Элен.
Жанно пожал плечами:
— Тогда не приходи. Если пойдем позже — пропустим парад.
— Я приду, — пообещала Элен. — Не уходи без меня.
— Долго ждать не буду, — предупредил Жанно. — Не спустишься первым делом вниз — я пойду без тебя.
— Ладно, — согласилась Элен и вдруг, испугавшись собственной смелости, повернулась и побежала в дом.
Все оказалось неимоверно легко, потому что никто и мысли не допускал, будто Элен попытается уйти из дома смотреть на прусский парад. Эмиль не знал, что его детям о параде известно, и, если не считать его замечания Розали, что вроде бы на Елисейских Полях накануне суетилась Национальная гвардия, он этому событию особого места в своих мыслях не уделял. Такой сход одновременно гражданских и солдат стал слишком частым явлением, чтобы как-то отдельно переживать, а Эмиль вообще до этого не снисходил. Конечно, он был бы куда как сильнее встревожен, знай, что его средняя дочь задумывает выбраться в город без сопровождения, тем более в день триумфального марша пруссаков, но если не считать его решения самому в этот день остаться дома — намерение, которое было неизвестно Элен и которое само по себе заставило бы ее задуматься о своей выходке, — он параду внимания не уделял.
— У них будет право войти в Париж под развевающимися знаменами, а это достаточно унизительно и без того, чтобы еще на это смотреть, — заметил он в разговоре с Розали за ужином. — Пятно на чести столицы!
И, считая вопрос закрытым, больше об этом не думал.
Элен заранее спрятала плащ, как было условлено, и, надев уличные ботинки, крадучись спустилась по лестнице в прихожую. Услышав, что горничная Арлетта накрывает завтрак в столовой, по коридору скользнула в сторону кухни. Берта трудилась у плиты, но когда Элен заглянула в дверную щель, кухарка как раз скрылась в кладовой, и девочка смогла перебежать кухню и выскочить наружу незамеченной. Жанно ждал у ворот, и Элен, быстро оглянувшись назад, подбежала к нему, и они вместе вылетели на улицу.
— Держи свой плащ! — бросил он шепотом и сунул ей темный узел. — Натяни капюшон и держись ко мне поближе.
Отвернув прочь от дома, чтобы не пришлось проходить под окнами, Жанно припустил быстрым шагом, а Элен побежала за ним, боясь потерять друга в путанице улочек.
— Это же не дорога к Елисейским Полям! — воскликнула она, догнав мальчишку и ухватив его за полу куртки.
— Сперва надо встретиться с товарищами. Идем. — Он нырнул в мощеный переулок, пробежал между домами, вынырнул на другой улице, чуть пошире, и после нескольких поворотов, в результате чего Элен перестала понимать, где она и откуда они пришли, ребята оказались возле высокого доходного дома, с точно такими же домами по соседству.
Жанно прошел под арку, оказавшуюся крытым переходом между двумя зданиями, и издал долгий пронзительный свист, повторив его дважды. Из темноты выглянуло бледное лицо со впалыми щекам и внимательными глазами.
— Жанно?
— Ага. Готовы?
— Кто это с тобой? — Голос прозвучал угрюмо и подозрительно.
— Элен. Она своя.
— Из твоего дома, что ли? — недоверчиво спросил незнакомец. — На черта ты ее притащил? Спятил, что ли?
— Хотела посмотреть парад. Говорю же, она своя.
В темноте кто-то фыркнул, и Элен вздрогнула, когда совсем рядом с ней раздался еще один голос:
— Ну, если ты так говоришь…
— Говорю! — яростно ответил Жанно и обернулся к Элен: — Это мои товарищи, Поль и Мартышка.
Элен всмотрелась в полумрак, пытаясь сопоставить лица с именами, и тот, которого Жанно назвал Мартышкой, нетерпеливо произнес:
— Тогда пошли. Твое — вот.
Он что-то протянул Жанно, а тот кивнул на Элен:
— Ей дай.
Элен почувствовала, как ей в руки суют мешок. Проверив его, она поняла, что в нем гнилые овощи.
— Спрячь, — велел Мартышка, и Элен сунула мешок под плащ.
— Пошли! — шепотом приказал Жанно, и вся четверка, выйдя из темного перехода, двинулась по грязным улицам и переулкам, потом вышла на улицы пошире и наконец — на Елисейские Поля.
Среди фланирующей публики четверо подростков не вызвали никаких комментариев, хотя, кажется, бойцов Французской национальной гвардии было больше, чем гражданских зрителей. Элен держалась поближе к Жанно и его приятелям, которые на дневном свету оказались обыкновенными уличными парнями, голодными и бледными, каким был и сам Жанно в тот, первый, день у ворот.
Четверка проталкивалась и протискивалась между рядами людей, пока наконец не выбралась вперед. Но ребятам все равно пришлось держаться за кордоном Национальной гвардии, отгораживающим мостовую. Элен, стоя между Жанно и каким-то высоким человеком, поняла, что чувствует незнакомый и неприятный запах. Она осторожно огляделась и с ужасом обнаружила, что этот запах, похоже, исходит от нее. Тут она вспомнила про мешок и крепче сжала его под плащом. Еще раз открыла его горловину и тут же зажала сильнее.