По мере продвижения к немецкой границе многие из его товарищей падали рядом с дорогой, валились в кусты и канавы и не могли встать, но как способ бегства это не годилось: упавшие получали пулю в затылок или штык в спину. Марсель наблюдал и ждал, стараясь рассчитать, когда и как сделать попытку к бегству. Оружия у него не было, если не считать ножика, денег очень мало, и одет он был в лохмотья, но решимость имел непоколебимую. Он сбежит от пруссаков, вернется в Париж и уничтожит командиров, что привели армию к такому унизительному разгрому. Император сбежал с целым поездом багажа, бросив своих соотечественников на плен или на смерть. Марсель не собирался подвергаться ни тому, ни другому и настроен был мстить.
Каждый мартовский вечер тающую группу пленников загоняли в амбар или хлев. Раздавали хлеб, запирали двери и ставили часовых. Казалось, из этих строений никак не уйти, но Марсель все равно высматривал возможности. Как-то вечером, когда густеющие сумерки переходили в ночь, он услышал над ухом хриплый шепот:
— Эй, ты, Сен-Клер!
Марсель повернул голову, но мало что разглядел — лишь контур человека в темноте.
— Кто тут? — спросил он также шепотом, сжимая кулаки.
— Дюран, — донесся тихий ответ.
Марсель узнал фамилию и даже припомнил лицо. Гастон Дюран из роты «Б». Невысокий, но мускулистый парень с быстро растущей бородой и копной черных волос. Не слишком популярный из-за своего злобного характера, он был готов любой спор решить кулаками или ножом, если тот у него имелся. Над глазом дуга шрама — память о такой драке. Его старались избегать. И вот настал момент, когда он тоже решил, что не будет сидеть пленным под замком в Германии, и увидел в Марселе ту же решимость.
— Чего тебе? — спросил Марсель со сдерживаемой злостью в голосе.
— Того же, что и тебе. Пора отсюда убираться. Ты не считаешь?
— А как же! — саркастически усмехнулся Марсель. — Прям сейчас собрались и пошли?
— Можно бы, — сказал Дюран, — если у тебя кишка не тонка.
— На что именно?
— Оружие у тебя есть?
— Нет. — Марсель нащупал в кармане ножик.
— И у меня нет. Но этот сарай разваливается на части. Я тут огляделся, когда нас сюда сунули. Там, в глубине, валяются старые ржавые инструменты. Их можно запросто использовать как оружие.
— Да? И кого ты им будешь бить?
Марсель не видел лица собеседника, но слышал в его голосе возбуждение, когда тот ответил:
— Там, сзади, дверь, старая и гнилая. Думаю, мы ее выбьем без труда.
— Ага, и нарвемся прямо на штык часового?
— Его там не будет.
— В смысле?
— Сделаем диверсию.
— Какого типа?
— Здесь навалом соломы… — начал Дюран.
Марсель молча слушал. Солому он видел и даже приспособил охапку себе в качестве постели. Много дней до того ему приходилось спать на голой земле.
— Ну вот, — продолжал Дюран, стараясь заинтересовать Марселя. — Сделаем себе оружие из тех железок и встанем у задней двери. Спичка в солому — и все запылает. Этим пидорам придется открыть дверь и выпустить нас. Начнется давка, и в неразберихе мы рванем. У нас будет оружие, и если на пути попадется какой-нибудь фриц — он мертвяк.
— А если они не станут? — спросил Марсель.
— Чего не станут?
— Двери открывать. Решат: пусть сарай горит синим пламенем и пленные с ним вместе.
Марсель не увидел, но почувствовал, как Дюран пожал плечами.
— Да ну, — отмахнулся он. — Такого даже эти гады немцы не сделают.
— Они что хочешь сделают, — возразил Марсель. — Ты же видел, как после Седана раненых добивали. — Он задумался на секунду. — Но сделать себе оружие — это хорошо придумано.
— Пойдем, покажу, — бросил Дюран и, схватив Марселя за руку, потащил через весь сарай.
Постепенно глаза Марселя привыкали к темноте, и он сообразил, что в обветшалой крыше есть дыры, в которые сияет луна, давая слабый сероватый свет. Теперь были видны контуры предметов и можно было понять, что они собой представляют. Пол был усыпан телами — вымотанные люди валялись, где попадали, и Марсель с Дюраном шли под аккомпанемент злобных выкриков:
— Смотри, куда прешь, твою мать!
— Господи боже мой! Да сойди ты с меня!
— Ты, сука, на раненую ногу мне не наступи!
Не обращая внимания на эти крики, они дошли до задней стены, и Марсель разглядел очертания дверного проема.
— Видишь? — прошептал Дюран. — Тут выломиться как нечего делать. — Он нагнулся и вытянул из груды соломы искривленный кусок ржавого железа. — Этой штукой можно дать фрицу призадуматься, — бухнул он, взвешивая железку на руке. — Приласкать так, что и не проснется. Пошарь вокруг, — велел он Марселю, — тоже чего-нибудь найдешь.