Мари-Жанна осталась лежать, где упала, входная дверь валялась на полу. Гастон и его сообщники пробыли в доме меньше двадцати минут.
Глава одиннадцатая
Тем временем Эмиль доехал на фиакре до своего бюро и перед тем, как войти, потратил пять минут на проверку, хорошо ли Форке закрыл ставни. В комнате чертежников был порядок: с досок снята бумага, инструменты аккуратно убраны и заперты в ящики. С минуту постояв в пустом помещении и все оглядев хозяйским взором, Эмиль мысленно похвалил Форке за усердие и поднялся к себе в кабинет. Здесь он подумал, не взять ли с собой некоторые бумаги и продолжить из Сент-Этьена восстановление деловых связей, но сразу же отказался от этой идеи, решив, что офис — более надежное место для документов.
Затем Эмиль подошел к окну и выглянул на улицу. Обстановка внизу была спокойной: люди спешили на работу, разговаривали со знакомыми, направлялись с сумками за продуктами — всё как всегда. И опять Эмиль подумал, а так ли уж нужно столь срочно уезжать в Сент-Этьен? Будучи человеком дела, он никогда не пересматривал уже принятые решения, но сейчас его разбирали сомнения: ехать или остаться? Жорж настаивал, что надо уезжать, и Эмиль обещал, что уедет, но теперь его сбивал с толку привычный вид за окном. Сейчас, будучи наедине с собой, он подумал, что мог бы не закрывать бюро и пусть бы чертежники работали над незаконченными к началу войны проектами. Всему виной сильный страх, который он испытал на Рю-деля-Пэ. Нет, он не трус, бегущий при первых признаках опасности! Но, с другой стороны, именно так он и поступил, и теперь уже в двух случаях. На Эмиля волной накатил стыд.
— Соберись! — приказал он себе вслух. — Не тебе одному приходится уезжать! — Что-то в звуке собственного голоса придало ему уверенности, и он продолжил: — Я отвезу Элен к матери, вернусь в Париж и открою бюро назло отребью, шляющемуся по улицам.
Тщательно заперев дверь конторы, Эмиль спустился вниз и так же тщательно запер входную дверь с улицы. Здесь все будет в порядке до его возвращения. Париж опирается именно на таких своих жителей, как он, — скромных профессионалов, вращающих колесо деловой жизни. Эмиль расправил плечи и отправился ловить фиакр.
Проезжая по авеню Сент-Анн, он заметил Пьера, который вел в поводу тощую клячу. Эмиль расплатился с извозчиком и окликнул слугу.
— Ничего лучше не смогли найти? — спросил он сурово, бросив осуждающий взгляд на живую развалину.
— Никак нет, мсье, — ответил Пьер. — Да и этот конь в немалую денежку обошелся.
— Ну что ж, — пожал плечами Эмиль. — Придется обойтись тем, что есть. Ведите его во двор и хорошенько накормите перед тем, как запрячь. Я пойду найду Мари-Жанну.
Пьер свернул в переулок, а Эмиль повернулся к входной двери. И только тут заметил, что она уже открыта, и не просто открыта, а сорвана с петель. Взбежав по лестнице, он на секунду остановился на пороге. Дом был тих» Нервно вдохнув, Эмиль вошел в прихожую.
— Эй! — окликнул он. — Мари-Жанна, где вы? — В ответ — ни звука; он попробовал еще раз: — Мари-Жанна! Элен! Вы тут?
Не получив ответа, Эмиль решительным шагом направился в кухню, где должны были находиться Ар-летта или Берта, но и там было пусто, а дверь черного хода, ведущая на конюшенный двор, стояла распахнутая. Эмиль вышел наружу — Пьер кормил голодного коня овсом. Слуга посмотрел на вышедшего с бледным лицом хозяина.
— Там никого нет, — сказал Эмиль. Кто-то выломал входную дверь, и в доме пусто.
— Никого? — Пьер оставил коня.» А где Мари-Жанна? И Берта? Они, видимо, побежали за помощью, когда ворвались грабители. — Он пытался говорить уверенно. — Так оно и окажется, можете не сомневаться.
— Ну, здесь их точно нет, — резко ответил Эмиль. — И Элен тоже.
Они вдвоем, не сговариваясь, вернулись в дом.
— В кухне ничего не пропало, — отметил Эмиль, стоя возле большого стола и оглядываясь. — Видите? Даже свежий хлеб не тронули!
— Может быть, они наверху, мсье? — предположил Пьер и, обойдя хозяина, прошел в прихожую. Увидев сорванную дверь, сказал: — Видимо, грабители. Мари-Жанна должна была спрятать мадемуазель Элен наверху.
— Разумеется! — отозвался Эмиль, готовый ухватиться за любую соломинку.
Он побежал наверх, перепрыгивая через ступеньки и окликая Элен, и наверху резко остановился. На площадке лежала Мари-Жанна, устремив невидящие глаза в потолок.
— Боже мой! — выдохнул Эмиль. — Боже мой! — Перешагнув через тело, он закричал: — Элен! Элен, ты здесь, малышка?! Это я, папа! Можешь выходить! Ты здесь? Опасность миновала!