— Но зато у нас будет отличная возможность кое-чего подсобрать, — заметил Жанно, который всегда умел увидеть шанс. — Пустые дома, добро всякое лежит и просит, чтобы его забрали.
— Бери, друг, если хочешь, — сказал Поль, — а я, как Мартышка, лучше не буду высовываться. Можно несколько дней поголодать, мне случалось. Это тебя не убьет в отличие от пули. Стрелков сейчас полно на крышах, и они просто для практики щелкают прохожих.
Жанно их выслушал, но в конце концов оставил наслаждаться безопасностью погреба, а сам опять пошел на улицы. Не мог он остаться и пропустить всю движуху, хотел сам все увидеть. И увиденное его поразило.
Артиллерия наконец пробила большие бреши в городских стенах, и сотнями перли в них правительственные войска. Жанно проскальзывал проходными дворами, прятался в переулках, в опустевших дворах и за стенами, дивясь урону, который был нанесен городу обеими сторонами. Поль и Мартышка были правы. По всему городу звонили колокола — Коммуна призывала граждан Парижа идти на баррикады и сдерживать врага. И горожане откликались на зов. Жанно увидел группу женщин с ружьями и красным флагом Коммуны, марширующую к баррикаде, и спрятался за рухнувшей стеной. Он слыхал, что женщины безжалостны, и не хотел с ними связываться.
«Надо быть очень осторожным, чтобы тебя ни та, ни другая сторона не схватили», — думал он, притаившись за стеной и готовясь к перебежке в соседний двор. И тут же почувствовал, как что-то уперлось ему в рёбра.
Ствол винтовки.
— Ну, ты, сопляк! — пробухтел грубый голос. — Люди нужны, а ты от работы отлыниваешь. Пошли баррикаду строить.
Крупный мужчина в форме Национальной гвардии схватил Жанно за ухо и потащил за угол на соседнюю улицу. Там шла лихорадочная работа — перегораживали дорогу. Поперек улицы легли две тяжелые телеги, за ними работали люди, выковыривая булыжники и относя их к баррикаде, чтобы придать ей тяжесть и прочность. Еще один слой — деревянные балки, взятые из соседних развалин и закинутые наверх.
— Так, пацан, здесь будешь работать, — сказал поймавший его гвардеец. — Вон там мешки, которые нужно перетащить сюда. Если нести тяжело, волоки по земле. И шевелись, нам еще строить и строить.
Жанно отошел туда, где другой мальчишка перекантовывал набитые землей мешки. Глянул назад и тут же понял: шансов сбежать нет. Схвативший его гвардеец наблюдал за ним, держа в руке винтовку.
— Тебя как зовут? — спросил мальчишка.
— Жанно. А тебя?
— Андре, — ответил мальчик. — Ты берегись того здоровенного. Злой как черт.
Они вместе стали тягать тяжело набитые мешки. Постепенно поперек улицы выросла стена, и наверху, за бруствером из балок, сделали приступочку для стрельбы. Как только работа закончилась, несколько гвардейцев залезли туда и залегли, выставив винтовки, готовые отражать натиск армии.
Глядя на них, Жанно подумал, что, быть может, Марсель, второй брат Элен, тоже сейчас где-то здесь.
«Ладно, пусть лучше он, чем я», — подумал Жанно, когда его вместе с Андре перегнали на другую улицу, где строили такую же баррикаду. Здесь их поставили набивать мешки: лопатой загребать слежавшуюся землю из-под вытащенных булыжников и кидать ее в мешок. Они работали под аккомпанемент грохочущих пушек и под бдительным взором гвардейца, который поймал Жанно. Еще через час работы им дали хлеба и по полоске вяленого мяса, а также пустили по кругу кувшин с водой, к которому жадно припадали по очереди: горло у всех горело от поднятой ими же пыли. Но возможности удрать не было, и Жанно подумал, что надо было слушать своих друзей. Рискнув выйти на улицу, он совершил ужасную ошибку. Группу горожан, которых, как и его, загребли на улице строить баррикады, перегоняли после окончания каждого задания под бдительным присмотром глаз и винтовки поймавшего их гвардейца.
Когда стали перегонять к очередной баррикаде, Андре выскочил из рядов и бросился в узкий переулок, уходивший прочь от главной улицы. Один из гвардейцев тут же вскинул винтовку и выстрелил. Андре полетел вперед, раскинув руки, и замер на земле неподвижно. Остальные рабочие уставились на застывшее тело, но охранник на них заорал, и они двинулись дальше, оставив убитого на милость городских крыс. Больше никто бежать не думал. Жанно еще и раньше, до смерти Андре, решил не рисковать. Надо было подождать до темноты, и вот тогда, если представится шанс, сбежать.
Правительственные войска занимали ключевые позиции в городе, двигаясь медленно, но неуклонно, и когда сумерки сменялись темнотой, а команда Жанно трудилась над очередным заслоном из булыжников и мешков с землей, на них вдруг выскочил армейский передовой дозор и открыл огонь. Люди бросились в укрытия, рабочие рассеялись по ближайшим улицам, гвардейцы стали отстреливаться под прикрытием только что сооруженной баррикады.