– Конечно, Пит, – Хельга помогла ему сесть в машину и медленно поехала за толпой. В свете фар белели спины. Время от времени она подбадривала идущих впереди гудком.
В небе послышался стрекот. Коринф с присвистом дышал сквозь сжатые зубы.
– Поехали отсюда, – пробормотал он.
Хельга кивнула, развернула машину и помчалась по улице в обратном направлении. Позади вертолеты поливали разбегающуюся толпу слезоточивым газом.
После нескольких минут молчания Хельга остановилась у дома Коринфа.
– Приехали, – сказала она.
– Но ведь это я тебя провожал домой, – вяло возразил он.
– Да. И ты остановил этих типов, не позволив им причинить ущерб нам и нашему району. – На ее лице слабо светилась нервная улыбка, в глазах стояли слезы. – Это было чудесно, Пит. Я не думала, что ты на такое способен.
– Я и сам не думал, – сипло ответил он.
– Может, ты выбрал не ту профессию? Я слышала, проповедники зарабатывают больше нашего брата. Что ж… – Она на мгновение замолчала. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Хельга наклонилась вперед, приоткрыв рот, словно желая что-то добавить. Но тут же сомкнула губы и покачала головой. Гулко хлопнув дверцей, она укатила прочь.
Коринф смотрел вслед машине, пока та не скрылась из виду. Затем повернулся и медленно вошел в подъезд.
Припасы заканчивались – еда для себя, корм и соль для животных. Электричество отключили, а заправлять керосиновую лампу бензином ему не нравилось. Брок решил съездить в город.
– Оставайся дома, Джо, – наказал он псу. – Я скоро вернусь.
Собака кивнула – почти как человек. Джо все лучше понимал английский. Брок завел привычку разговаривать с псом и недавно составил поэтапную программу его обучения.
– Присмотри за хозяйством, Джо, – велел он, тревожно поглядывая на окраину леса. Затем заправил видавший виды зеленый пикап горючим из больших бочек, сел за руль и выехал на дорогу.
Утро выдалось холодное и мглистое, в воздухе пахло дождем, горизонт скрывала дымка. Трясясь на проселочной дороге, он отметил про себя, что все деревни вокруг обезлюдели.
Сколько времени прошло после изменений? Два месяца? Может, и в городе никого не осталось?
Повернув на шоссе штата, Брок выжал газ так, что зарычал мотор. Его не влекло к людям, и он желал побыстрее покончить с вынужденным делом. Куда лучше одиночество и покой. Да, работы было много, и она была тяжела, но в свободные часы он читал и размышлял, исследуя новые возможности своего разума, который, по его прикидкам, примерно соответствовал разуму гения до начала перемен. Брок спокойно принял жизнь анахорета – могло быть и хуже – и не рвался обратно в мир людей.
Несколько дней назад он съездил к Мартинсону, соседскому фермеру, но никого на месте не застал. Дом стоял пустой, заколоченный досками. Броку стало не по себе, и он больше не пытался кого-либо навещать.
Проплыли редкие дома окраин. На улицах не было ни души, однако жилье не выглядело покинутым. А вот большинство лавок закрылись; на него смотрели, заставляя ежиться, слепые глазницы окон.
Брок остановил пикап у супермаркета, теперь мало напоминающего магазин. Товар в нем имелся, но без ценников, человек за стойкой был не похож на продавца. Он просто сидел и… думал?
Брок подошел к нему, каблуки непривычно громко стучали по полу.
– Э-э, извините…
Человек посмотрел на него. В глазах мелькнуло узнавание, лицо осветила быстрая улыбка.
– А-а, привет, Арчи! – подчеркнуто медленно произнес он. – Как дела?
– Спасибо, хорошо. – Брок потупил глаза, не решаясь встретиться с собеседником взглядом. – Я… это… приехал кое-чего купить.
– Вот как? – В ответе проскользнул холодок. – Извини, мы больше не отпускаем товар за деньги.
– Ну, я… – Брок расправил плечи и заставил себя поднять глаза. – Да, понимаю. Федеральное правительство перестало работать?
– Не совсем. Просто оно нам не указ. – Мужчина покачал головой. – Сначала пришлось нелегко, потом, когда мы перестроились, все наладилось. Нам по-прежнему не хватает поставок извне, но, если понадобится, мы сможем держаться в таком режиме бесконечно.
– Социалистическая экономика?
– Ну нет, Арчи! Социализм – неподходящее определение, ведь он тоже основан на идее собственности. Что, по сути, означает право владения? Оно означает, что ты можешь поступать с имуществом, как тебе заблагорассудится. В таком понимании абсолютного права владения не существует нигде в мире. Дело символики. Человек говорил: «Это мой дом, моя земля», – и ощущал силу и уверенность, потому что «мое» было символом этого состояния, и он реагировал на этот символ. Сегодня мы больше не попадаемся на удочку подобного самообольщения. В прошлом оно играло важную роль, отвечало за самоуважение и душевное равновесие, но в наше время оно нам ни к чему. Нет никакого смысла связывать себя с конкретным участком земли, если экономическую функцию, которую он обслуживал, можно более эффективно выполнять другими способами. Поэтому большинство фермеров переехали в город и заняли брошенные дома тех, кто уехал отсюда насовсем.