— Да, — дед почмокал задумчиво. — Где ж это такое, никогда не слыхал. Врете, небось, старику-то?
— Если бы, — вздохнул Барнс.
Брок усмехнулся, не открывая глаз. Он уже и задрёмывать начал, сидя не в самой удобной позе, но тут же проснулся, услышав разговор.
— Далеко это, отец, очень далеко. Мы о ваших краях тоже не слышали, да вот занесло.
Глянув на Барнса, Брок постучал пальцем по виску, чтобы впредь думал, что и кому говорит. Кто знает, где они, и как у местных отзовётся привычные уху современного человека названия. А вдруг как заклятия сработают или ещё чего хуже? На костёр или плаху не хотелось бы. Поймать-то их вряд ли поймают, всё-таки они профессионалы и грош им цена, если местным попасться умудрятся, но и ходить с оглядкой то ещё удовольствие.
— Барнс, поспал бы ты, пока время есть, — предложил Брок, снова закрывая глаза.
— Ну, давайте я вам про наши края расскажу, — и старик начал рассказывать обо всем мало-мальски важном. Деревня его называлась Зарёнка, а та, со стороны которой они вышли — Заречье, дальше по дороге скоро лес кончится и пойдут поля, там много деревень стоит, ну а где много деревень, там и город Идалика. Но дальше города старик не бывал, даже в пещеры никогда не ходил, поэтому много рассказывал просто с чьих-то слов. И такая это была околесица откровенная, что верить деду было не просто нельзя, а опасно.
К вечеру добрались до постоялого двора, в который дед дрова и вез. Старик за полдня наговорился и уже с час как молчал, давая своим невольным спутникам отдохнуть от его трепа.
— На ночлег-то будете проситься, или у меня в телеге поспите? — спросил он, слезая с облучка.
Барнс задумался, потому что телега была не таким уж плохим вариантом, тем более, что одеяло у них было. Но хотелось еще помыться, пожрать нормально, а приобрести не весь пакет услуг, а только часть казалось очень странным. Тем более, в телеге после дров должно было быть как минимум грязно.
— Под крышей переночуем, — глазами задавая Броку вопрос, где же они будут ночевать.
— Спасибо, отец, мы в таверне, поедим, отмоемся, а то сколько дней в пути. А утром как разгружаться соберешься, зови, поможем, не трать деньги на местных забулдыг. Ты нам помог, а мы тебе. Всё честно, — улыбнулся тот, хлопнув старика по плечу.
В таверне пахло кислой капустой, брагой и немытыми телами. Брок, конечно, не ожидал типичных киношных декораций и крутобёдрых девиц-разносчиц, но тёмное грязное помещение с заплёванным полом разочаровывало.
Осмотревшись, Брок скривился про себя. Всё же телега была и правда не таким плохим вариантом, но он хотел отмыться.
— Хозяин, — гаркнул он, ударив ладонью по стойке. — Сколько за комнату на двоих, ужин и лохань с горячей водой?
— Серебрушка, — щербато оскалился заплывший жиром по самые глаза мужик в невероятно грязном фартуке, цепким взглядом окидывая их с Барнсом.
— Охуел? — вылупился на него Брок. — В твоём клоповнике за серебряный нас на руках носить до рассвета должны и задницы вылизывать. Не больше трети!
— Это ты охуел! — злобно зыркнул на него толстяк. — Шляется отребье всякое и права качает! Половина!
— Договорились, — расплылся в улыбке Брок.
Барнс скривился и проклял свое острое обоняние и зрение, решив вообще не дышать. Еще неизвестно, где чище и приятнее мыться: в этом клоповнике или в ручье. Барнс никогда до этого всерьез не рассматривал вопрос, могут ли у него появиться вши и съедобен ли он для клопов.
То, что ему здесь не нравилось, можно было прочитать на его подвижном лице, причем именно в тех выражениях, в которых не нравилось.
— Нам повезет, если комната будет не клетушкой под крышей, в которой спать можно только стоя, — заметил Барнс тихо, когда жуткий тип, словно сошедший с экрана одной РПГшки, которая ему нравилась, отвернулся. — А если ты позаришься на местную блядь, то я с тобой на одной телеге не поеду, пешком пойдешь.
А он-то думал, что это на войне была антисанитария. Про средневековье Барнс вообще знал не так много, хотя историю любил. И вот теперь, оказавшись на грязном постоялом дворе, он отчетливо понял, что романтизируют и средневековье, и фэнтези слишком. Или это им попался такой поганый вариант?
— Барнс, я не настолько ебаться хочу. Член у меня один, и у нас с ним друг к другу взаимные чувства, так что пихать его не пойми во что я не собираюсь, — скривился Брок, оглядевшись по сторонам и столкнувшись взглядом с местной Гетерой. — Пиздец. Не о таком я думал, когда к природе тянулся.
Комната оказалась чуть лучше самой таверны, хотя бы было более-менее чисто, хотя Барнс оказался прав — места им выделили совсем немного и койка была одна и узкая.
— То ли я не те книжки в юности читал, то ли мы нашли самый загаженный клоповник из всех.
Дверь вздрогнула от удара. Не ожидавший подвоха, Брок отпрыгнул в сторону, выхватив нож и выставив его перед собой.
— Вода для помывки. Открывай.
Барнс не вздрогнул только потому, что слышал тяжелые шаги, но нож тоже выхватил и, усмехнувшись, сунул его обратно в ножны, опустив своей рукой руку Брока, и открыл дверь.
За ней стояли потрепанная девица с пустыми глазами и здоровенной лоханью в руках, и дюжего вида патлатый мужик с двумя ведрами, полными воды.
Забрав лохань, в которой даже оказался кусочек мыла, он передал ее Броку и отобрал ведра у мужика.
— Вон пошли, — миролюбиво сказал Барнс и хлопнул дверью у них перед носом. Зазвучали шаги и за дверью все стихло. Вернее, стало шуметь не так близко к ним.
Вода в ведрах была неожиданно горячей и чистой. Барнс глянул за окно и увидел колодец во дворе, куда выходила задняя дверь, которую он заприметил, когда они только вошли. В другом краю двора стояла деревянная будка вполне понятного назначения. Барнс вздохнул и вылил одно из ведер в лохань.
— Ща холодной принесу, — сказал он и ушел во двор к колодцу.
Пока Барнс ходил за водой, Брок порылся в узлах и достал нормальное пахнущее мёдом и разнотравьем мыло, выданное Радой, втянул носом его запах, сразу вспоминая эту невероятно добрую женщину с печальными большими глазами, тёплый уютный дом и детишек. Всё-таки хоть что-то хорошее было в этом убогом мире.
— Разбавляй и раздевайся. Вымоем друг друга, пока вода не остыла.
Спорить Барнс не стал, хотя мог бы изобразить из себя заботливого и ласкового и предложить Броку мыться первому, потому что ему не так важна температура воды. Быстро разделся, понимая, что особо не постираешь и придется ходить в грязном, но смирился с этим. У них не было столько денег, чтобы оплачивать прачку, а устраивать постирушки самостоятельно было просто стремно, вдруг одежду спиздят.
— Потрешь мне спинку, дорогуша? — ехидно спросил Барнс, выливая холодную воду в горячую.
Только сейчас Барнс понял, как хорошо на него повлияла обстановка. У него бы не встал при всем желании, хотя если Брок будет его мыть, или погладит как тогда, в бане, все влияние обстановки пойдет по пизде.
— Барнс, я тебя всего потру, не бойся, — отмахнулся Брок, кривясь от одной мысли, что куда-то придётся положить пусть и не очень чистую одежду. О сексе мысли даже не возникали, когда глаз то и дело косил, выхватывая любое движение вокруг.
Скинув с себя всё, Брок передёрнул плечами, всё-таки он предпочитал душевые кабины такой вот самодеятельности, когда не приходилось задумываться о температуре воды. Намылив руки, он обернулся к Барнсу, облизал его взглядом, понимая, что сейчас член не дёрнется.