На небе были мириады незнакомых звезд, дул свежий ветерок, пахло человеческим жильем и испражнениями, было слышно как в небольшой конюшне всхрапывали кони, переступая копытами. Эти звуки были такими же далекими от цивилизации, привычной Барнсу, как и звуки леса.
Люди уже улеглись спать, осталась всего пара человек, и он слышал, как скрипит пол под их ногами. И вдруг забеспокоился, не рискнет ли хозяин дать Броку по голове и выкинуть куда-нибудь бесчувственное тело, забрав себе все добро. На добро было плевать, а вот на Брока нет.
Пусть они поссорились, пусть Брок хотел Зимнего Солдата вместо Баки Барнса, но сам Барнс любил его и не мог допустить, чтобы с ним что-то произошло. Даже если они поссорились.
Как ему вообще пришла в голову мысль о том, что хозяин может дать по голове своему постояльцу, Барнс не знал, но был уверен, что такое возможно, поэтому тихо соскользнул с телеги и пошел к Броку, расслышав едва уловимое “молодец”, сказанное стариком.
— Это я, — тихо сказал Барнс, скребясь в дверь. — Пустишь?
— Открыто, — бросил Брок, докуривая наверное уже пятую сигарету.
Вот чего он не ожидал, так это того, что Барнс зачем-то вернётся обратно в номер. Не приходилось сомневаться в его упёртости. Кому как не Броку знать, насколько упрямым становился что Зимний Солдат, что Баки Барнс, когда что-то делалось не так, как он это задумывал. Доставалось подчас и святому Роджерсу, хотя Брок никогда не прислушивался к тому, что происходило между сладкой парочкой, чтобы не рвать себе нервы.
Вот и сейчас… лучше бы добить пришёл.
— Я скажу только один раз, — не оборачиваясь к Барнсу сказал Брок. — Я никогда не хотел для тебя судьбы марионетки «Гидры». Для кого угодно, но только не для тебя.
— Ложись спать, — просто сказал Барнс, не желая обсуждать эту тему более. Не хотел — и хорошо. Значит, они просто друг друга не поняли. — Мы остановились в подобном клоповнике первый и последний раз, Рамлоу.
Усевшись опираясь спиной на дверь, Барнс сложил ноги по-турецки и закрыл глаза, положив на колено один из своих ножей. Они сказали друг другу все, что хотели, и больше, чем было нужно. Оставалось только дождаться утра. Но теперь Барнс был уверен, что их сон никто не потревожит.
Рамлоу… ну да, заслужил, именно это и с самого начала. Всё правильно. Брок покосился на Барнса и, закурив в шестой раз, снова отвернулся в сторону улицы. Когда нет надежды, нет и нужды страдать лишний раз. Вот отправит Барнса домой, даже если для этого придётся впихивать его в портал, и либо останется здесь, что с каждым часом становилось всё менее вероятно, — наелся Брок что-то простой сельской фэнтези-жизни, а ведь прошло всего пара дней — либо в тот же день в их мире подаст в отставку и уедет без отработок и каких-либо пояснений. Стар он для всего этого дерьма.
Брок молча смотрел на раскинувшееся бесконечное покрывало неба, мысленно сравнивнивая его с земным. Он столько времени провёл в пустынях, когда по ночам только и оставалось — лежать на спине без сна, разглядывая и запоминая звёзды. Было время, когда он даже немного увлёкся астрономией и на голубом глазу рассказывал Зимнему, сидя на крыше ангара на базе, тыкая пальцем вверх, про созвездия, пересказывал легенды, правда, напрочь путая детали и персонажей. Тогда они были близки как никогда. Брок рассказывал, а Зимний смотрел своими невероятными серыми, доверчивыми, словно у ребёнка глазами и улыбался… а на следующий день его обнулили, потому что на мосту его узнал Роджерс.
Небо над лесом потихоньку начало сереть.
— Я сказал тебе спать, — не открывая глаз, подал голос Барнс от двери. — У тебя есть еще время. Спи. Завтра грузить глиняные миски в городе.
И снова Брок не двинулся с места.
— Днём выспался, — зачем-то пояснил он, хотя и не собирался сначала вообще больше без необходимости заводить разговоры. — Спасибо.
Выбив из пачки последнюю сигарету, Брок с кристальной ясностью понял, что душу положит для того, чтобы разбудить оракула и вытрясти из него всё про перемещения, другие миры и том, как им вернуться обратно. Пока Барнс здесь, Брок не мог считать, что справился, и сделал для самого важного человека во всех мирах всё, что мог.
А пока надо было дождаться утра, доехать до города и помочь деду с мисками.
— Тогда скажи мне, сколько у нас денег, и поехали отсюда, — Брок мог увидеть, как старик проснулся и уже начинал собираться в дорогу.
Барнсу было привычно вот так коротко общаться с Броком, звать его по фамилии, но от этого было не легче, потому что он чувствовал, что они были близки, что между ними было что-то, может, и очень маленькое, едва заметное, но сейчас не было и этого. Они в одну ночь стали друг другу совершенно чужими. Барнс одним вопросом убил даже надежду на возможность быть не вместе, но рядом. Он хотел подружиться с Броком, а теперь не знал, как просто снова стать друг другу теми, кем были.
Поднявшись, он принялся сворачивать обратно в узлы вещи, перебирая, что можно оставить, потому что два неудобных тюка таскать с собой было проблематично.
— Десять монет золотом, двенадцать серебром и три медяшки, — ответил Брок, сгребая окурки в ладонь.
Пиздострадать надоело. У него на это была целая ночь: вспомнить, улыбнуться тому, что было, перебрать моменты, словно бусины, и закрыть навсегда эту книгу. Не судьба — значит, не судьба. Счастья им с Роджерсом. Брок умел ставить перед собой реальные цели, отметая всё личное в сторону, а потому сейчас поднялся, встряхнулся, как дворовый пёс и принялся одеваться. Когда-то он раскрываться начал ради Зимнего и, видимо, не стоило этого делать.
Окинув Барнса взглядом, Брок дёрнул уголками губ, как бы обозначив улыбку, и выложил рядом с ним половину денег.
— Собирайся, спущусь, жратвы куплю в дорогу.
Но что вот делать с ноющим сердцем, Брок не знал.
Перебрав и переложив вещи, Барнс снова завязал их узлы, мечтая о нормальном тактическом рюкзаке, спустился вниз и вышел на улицу, закинув узлы в телегу, в которой уже ждал их старик.
— Утро доброе, милок, — улыбнулся старик из-под шляпы, на нем было накинуто что-то вроде пончо, с утра было зябко. — К полудню приедем в город, погрузим миски и разойдемся. А к оракулу… сходите, не помешает, если вы никуда не торопитесь.
Старик словно знал, кто они и что они, но молчал, продолжая хорошо играть свою роль.
— Доброе, — отозвался Барнс, у него по спине пробежал холодок от проницательности их провожатого. — А до оракула от города далеко?
— Да где-то столько же, как от того места, где я вас подобрал, до города, — пояснил старик. Барнс только сейчас понял, что тот так и не представился, как и они ему. — Дойдете, ничего. И дорогу увидите, она к реке идет, сворачивает от тракта.
Сломав хозяину постоялого двора два пальца, чтобы неповадно было считать чужие деньги и лезть с неуместными советами, Брок наконец-то смог выдохнуть и прийти в относительную гармонию с этим миром. Мир — дерьмо, он и сам, если разобраться, не подарок, так что они как нельзя лучше подходили друг другу. Так зачем себя ограничивать?
Закинув котомку, подарок того же хозяина постоялого двора, на плечо, Брок вышел из сумрачного зала на улицу, втянул относительно свежий воздух, всё-таки близость сортира сказывалась на утренних ароматах, и, насвистывая, двинулся к телеге.