— Доброе утро, отец, — поздоровался он, закинув котомку. — Ты как знал, остался в телеге ночевать. Развей мои сомнения — это самое паршивое заведение на всём тракте?
— Не знаю, милок, — когда все уселись, слепой старик хлопнул поводьями, причмокнул, и битюг серой масти двинул вперед, идя на удивление бодро, не в пример вчерашнему. — Я ж дальше никогда не был. Тут лучше было, пахло попристойнее, но потом старуха Марта померла, и все досталось ее дочке с мужем, с тех пор и воняет.
Барнс хмыкнул, пристроился на дне телеги, уложив голову на тюк, и закрыл глаза. Он не боялся ни разбойников, ни чудовищ, ни черта лысого. Он вообще не представлял, что могло бы напасть на старика на дряхлой телеге, которую тащит деревенская лошадь ранним утром на тракте, вдоль которого начинались поля. Поэтому взял и отключился.
========== 5 ==========
Назвать это городом Брок не смог бы даже после традиционной рождественской пьянки со «Страйком», особенно если вспомнить, как Таузиг на полном серьёзе клялся в любви манекену, которого они спёрли в магазине мужской одежды, потому что Мэй захотелось хоть одного симпатичного мужика на этом празднике жизни. Вот и сейчас, сидя рядом со стариком, Брок в недоумении косился на кривые низкие домики с замазанными кое-где глиной стенами, соломенными крышами через одну и невозможно грязными улицами.
— Я определённо не так себе представлял город, — разглядывая хмурых жителей, чавкающую, несмотря на сухую погоду, грязь под ногами — вот не хотел он даже представлять, что за дерьмо там понамешано, здраво беспокоясь, что именно оно и есть. — Я не буду здесь ночевать. Ты как хочешь, Барнс, а я резко и очень сильно полюбил природу.
Барнс поднял не чесаную несколько дней ничем, кроме пятерни, голову, огляделся и был с Броком совершенно солидарен. Он вообще останавливаться здесь не хотел, но надо было помочь старику, раз уж они договорились.
Небольшой замок в центре этого безобразия еще больше удручал, похоже, хозяин этих земель был или шизофреником, или алкоголиком, раз так запустил свои владения. А еще этот оракул в пещерах на реке…
— Закупимся в дорогу и пойдем отсюда, — согласился Барнс.
— Вот и приехали, — сообщил старик, когда они остановились у дома с большим сараем на окраине, где было посуше и почище.
Из дома пахло глиной и жаром, похоже, тут была просто мастерская гончара. К ним вышел сухощавый мужчина в платке и кожаном фартуке, заляпанном светлыми потеками все той же глины.
— А, Огаст, помощников привез, — мужчина тепло улыбнулся старику, словно тот мог видеть улыбку, а может, действительно мог, кто его, этого слепца, разберет. — Значит, сегодня быстрее управимся.
— Да, Марк. Ребята помогут, — Марк осмотрел “ребят”, хмыкнул, но ничего не сказал, просто прошел к длинному зданию и распахнул дверь.
Барнс выпрыгнул из телеги, вытащил их с Броком вещи, положив на крыльцо, чуть улыбнулся, исподтишка глянув на Брока, слезающего с телеги, и пошел осмотреть фронт работ.
Только во дворе у гончара был порядок и чистота, сразу было видно мастерового человека, вкладывающего не только все силы и умения в свою работу, но и немалую часть души. Выбравшись из телеги, Брок потянулся, размял затёкшие плечи и хлопнул в ладоши.
— Ну, отец, показывай, что грузить надо.
Когда ему показали чаши размером в небольшой тазик, Брок аж присвистнул, прикинув, как дед до этого справлялся с такой работой, а, главное, зачем кому-то нужно было их столько, да ещё и настолько великанских размеров. Но задавать лишние вопросы не стал, сказано грузить — значит погрузят.
— Так, Детка, — хмыкнул Брок, уперев руки в бока, сам не замечая, что снова съехал с фамилии на прозвища. — Ты с того края начинаешь грузить, я с этого, и… — он дёрнул Барнса за ворот рубахи почти к самому своему лицу. — …не свети особо силой, хотя бы сделай вид, что тебе тяжело.
Подняв первую «миску», Брок крякнул от натуги, но дотащил ее до телеги, глянув потом на деда и гончара с уважением, раз они справлялись до этого без особой помощи.
От этого “детка” на душе потеплело, словно Брок подошел и погладил по голове, дал прижаться к себе и просто постоять, уткнувшись носом в шею. Барнс улыбнулся и пошел таскать “миски”, прикидывая, что в телегу так, чтобы довезти нормально, влезет не больше двух дюжин, может, на полдюжины больше, но спорить не стал, а принялся таскать. Они с Броком могли и больше уложить, но Барнс логично рассудил, что это только лишняя работа после, да и запихать их потом в телегу будет проблематично, если их еще куда-то повезут.
С чашами управились быстро. Барнс оставил Брока принимать чаши на телеге, чтобы не прыгать туда-сюда, как идиот, и сам поперетаскивал их, честно нося по одной и делая вид, что ему тяжело.
— Все, больше не влезет, — сообщил Барнс, сидевшим на крыльце Огасту и Марку. — Спасибо, что довез, Огаст.
— Останетесь на обед? — спросил Марк, повинуясь жесту старика, похоже, они были не просто связаны одним делом.
Барнс вопросительно посмотрел на Брока, потому что им надо было еще пройтись закупить в дорогу всякое, и непонятно было, где его, это всякое, искать. И хотелось бы уйти как можно дальше от этого городишки. Но они не завтракали, припасов от Рады уже не осталось, а что там Брок набрал на постоялом дворе, еще неизвестно. Но сам Барнс предпочел бы отказаться, тут должны были быть какие-нибудь жральни для путников, можно было бы там поесть. И валить-валить-валить.
— Спасибо, но нам ещё в путь сегодня выдвинуться хотелось бы, — сказал Брок, легко выпрыгнув из телеги, пожал Марку руку и подошел к Огасту. — Спасибо, отец, помог ты нам. Лёгкой тебе дороги и лихом не поминай.
— Держитесь за свою любовь, милки, — улыбнулся старик, приподняв свою шляпу, сверкнул на солнце белыми бельмами, — и все у вас будет. Бывайте. Добрый путь.
— Прощай, — махнул рукой Барнс, отчего-то уверенный, что Огаст увидит этот жест, и подхватил их узлы. — А где тут магазин… тьфу ты, лавка, где можно расческу… гребень мне нужен, в общем. Вот.
Марк ушел в дом и вышел через минуту с красивым, явно женским, редким гребнем и почему-то зеркальцем.
— Держи, — он протянул это все Барнсу, — мне уже не нужно, а тебе явно пригодится. А в дорогу чего купить, зайдите через пять домов в лавку, там все есть, что надо.
— А кузнец у вас тут есть? — принимая гребень и зеркало, маленькое, кругленькое, мутноватое, спросил Барнс, вспомнив, что у них есть недомечи, которые было бы неплохо продать, потому что тащить их с собой он не видел смысла.
— Есть, на другой стороне города, тоже на окраине, — охотно ответил Марк. — Там Томас-кузнец, вы скажите, что от меня, если чего надо.
— Спасибо, — поблагодарил Барнс. — Пойдем… Брок.
Тот в ответ хмыкнул, хотел что-то сказать, но передумал и лишь махнул Огасту на прощание рукой.
Эта странная фраза про любовь со всей силы саданула под дых, выбила воздух из лёгких. Какая, к черту, любовь? Что о ней мог знать слепой старик, перевозящий всякий хлам туда и обратно? Что он вообще мог знать? Но у Брока складывалось нехорошее чувство, что этот слепец видит намного дальше и лучше их, зрячих, и стоит к его словам прислушаться хотя бы, раз уж на веру взять не получалось.
Брок любил Барнса, и очень давно любил. Ещё когда тот пускал слюни после обнулений и жался дурной головой к его плечу, как к последнему, что у него осталось из настоящего в жизни.