— Зеркальце и гребень? — расплылся в улыбке Брок, стоило им покинуть двор гончара. — А давай мы ещё и лент красивых купим, я косы заплетать умею. Будешь таким лапушкой.
— Нахуй иди, — попросил Барнс, — я четыре дня не расчесывался, и хуй знает, как я это теперь сделаю. И резинка при взрыве потерялась. А зеркальце — вещь полезная. За угол смотреть можно, под низ телеги, сам знаешь, как мы зеркала используем. Тем более, зажигалка не вечная. Надо, кстати, купить, как эта дрянь называется, огниво?
Они уходили от второго человека, который, совершенно их не зная, помог им, и слова о любви, которые сказал Огаст, слепой старик, Барнс запомнил и собирался следовать совету, пусть даже он, Баки Барнс, Броку и не нужен.
Взяв гребень, а зеркальце убрав в карман, Барнс прямо на ходу принялся расчесываться, наплевав на все вокруг. Занятие это было сложным и нудным, и он уже был уверен, что без кондиционера не справится.
— Не дают мне красотой насладиться в этой жизни, всё что-то да против, — преувеличенно грустно посетовал Брок и дёрнул Барнса на себя прямо из под копыт лошади.
Всадник проорал что-то нецензурное про слепых идиотов и унёсся вперёд, расталкивая конской грудью спешащий по своим делам народ.
— Блядь, время идёт, а мудаки не меняются, что в нашем мире, что в этом, — проворчал Брок, отстранившись. — Ёбаные мажоры, а ты ходи и оглядывайся.
Шоппинг Брок не любил от слова совсем, предпочитая заказывать через интернет или приходить в любимый магазин одежды по предварительному звонку, когда в продажу выбрасывали новую коллекцию, а вот тут у него прямо интерес загорелся. Местную таверну он уже видел, жутиков тоже, в бане помылся, с кузнецом даже самогонку пьянствовал, а вот в лавках не бывал. Мало ли что там интересное можно найти, особенно если учесть, в какой неправильный мир они попали.
Дернутый, Барнс оторвался от своего занятия, показав вслед всаднику средний палец, и вернулся к расчесыванию. Ему было плевать, что на него смотрят люди, на все плевать, он мечтал о расческе четыре дня, и сейчас просто ею наслаждался. Он даже не оценил то, что Брок на мгновение прижал его к себе, так был увлечен.
— Давай к кузнецу сначала, — предложил Барнс, еще пару раз дернул себя за волосы. — Бля, это невозможно просто так расчесать, Брок!
Остановившись посреди улицы с гребнем в одной руке и узлами в другой, он сейчас выглядел таким несчастным от того, что получив вожделенный предмет, никак не мог применить его со всем тщанием. Барнс жалобно посмотрел на Брока, прося у него помощи или хотя бы совета.
— Ты совершенно беспомощен без меня, сладкий, — закатил глаза Брок, отобрал у него гребень. — Давай хоть в сторону отойдём, а то не заметим, как затопчут.
Оттащив Барнса к стене первого попавшегося дома, Брок развернул его спиной к себе и не смог удержаться, погладил по голове, совершенно с идиотской, скорее всего, улыбкой пропустил пальцы сквозь пряди. Как он соскучился по этому ощущению жидкого шёлка, тяжёлого, тягучего. Едва не заурчав от удовольствия, не вжавшись лицом в затылок, Брок зажмурился, грызанул до крови нижнюю губу, сгребая разбегающиеся мозги в кучку.
Так, расчёска. Расчёсывая, привычно разбирая тяжёлые пряди, Брок блаженствовал, ухнув с головой в какое-то медитативное, почти бредовое состояние, сравнимое разве что с занятием даже не сексом — любовью. Он мог бы простоять вот так вот вечность, если бы не крик какой-то тётки, поносящей соседку за слишком пышные формы.
— Вот теперь ты красавица, — прочистив горло, сказал Брок и, сунув Барнсу гребень в руки, пошёл вперёд.
— Все? — Барнса повело от ощущений, таких знакомых, таких приятных, что он не сразу выплыл обратно из неги. Он решил, что обязательно попросит Брока расчесать его вечером. И утром. Он был уверен, что Броку нравилось расчесывать Зимнего, и в этом отношении Барнс снова был готов стать Зимним. Потому что это почти единственная доступная ему ласка от человека, которого он любит.
Убрав гребень в один из узлов, Барнс пошел следом за Броком. Минут через пятнадцать, стараясь тщательно обходить все лужи, которые были созданы явно не дождем, которого не было уже несколько дней, они наконец добрались до кузницы, которую было и видно, и слышно издалека.
Добротное здание, из трубы которого валил дым, располагалось слегка на отшибе от остальных построек, у входа стоял мужчина в добротной одежде, казалось, теплой не по погоде, а дюжий мужик в длинном кожаном фартуке, закрывающим голую грудь, подковывал ему коня. Пегий жеребец под седлом стоял, помахивая хвостом и нервно переступая задними ногами.
— Думаю, этот в мечах понимает столько же, сколько и деревенский, — задумался вслух Барнс. — Интересно, а сколько меч вообще стоит, хоть плохой? Давай он даст свою цену, а мы накрутим вдвое и посмотрим, что будет, а?
Брок очень любил ножи и вообще клинковое оружие, мог спокойно выложить несколько сотен за хороший экземпляр, да и как оно ковалось, мог себе представить — спасибо интернету, чего там только не найдёшь, пока ищешь что-то действительно нужное. Мог на глаз, не прикасаясь к клинку, определить примерную стоимость, но в этом мире всё выходило через одно определённое место.
Когда он впервые рассмотрел подаренные Кираном клинки, то долго чесал в затылке, не понимая, как вообще мог принять эти два огролома за оружие, пусть даже и пьян он был в до отключения мозга. А уж сколько стоит это произведение кузнеческого искусства, даже представить себе боялся. Отчего-то казалось, что их тут же пошлют нахуй вместе с этими двумя железяками.
— Приветствую, уважаемые, — расплылся в приветливой улыбке Брок так сильно, что аж скулы свело. — Кто из вас Томас? Гончар Марк расписал нам его как мастера своего дела, вот и хотелось бы познакомиться.
Мужики переглянулись. Тот, который в кожаном фартуке, разогнулся, отряхивая ладони и добродушно улыбнулся в ответ.
— Дык, я и есть Томас, — представился гигант и пожал протянутую руку так, что Броку вспомнился даже не Роджерс, а сразу Тор. Вот у кого силушки было немерено, а дури и детской непосредственности в голове ещё больше. — Вы купить али продать что ходите?
Брок аж фразой следующей подавился. Этот мир становился всё интереснее и интереснее, подкидывая персонажей прямо по нотам, и пока что они с Барнсом, по всей видимости, от сценария не отклонялись.
— Продать, — оскалился Брок и огляделся.
Он знал, что на весу показывать оружие, пусть и такое дрянное и примитивное, не следует, а потому подошёл к колоде и разложил оба меча там, предварительно подстелив одно из полотенец, по себе зная, что правильная презентация подчас творит чудеса с покупателем. Пару раз сам покупал ножи, которые очень выгодно смотрелись, а на деле оказывались совершенно ненужными, хоть и отличного качества, игрушками.
— А хороши мечи, — цокнул языком Томас, и Брок понял — нихуя в этом мире не смыслят в хорошем оружии.
Так и подмывало выхватить свой собственный любимый нож, за который Брок, скрепя сердце, отдал две с половиной тысячи зеленью и ни разу не пожалел о покупке. Вот он был хорошим оружием, а не эти две плохо скованные железяки.
— Так сколько?
— А чего продаёте такие добрые мечи?
Брок пожал плечами.
— В подарок они достались за доброе дело, но по руке не пришлись, — посетовал Брок. — А оружию не дело пылиться на полке. Вот и решил продать, вдруг кому приглянутся.
— Добре-добре, — покивал Томас и тут же поднял на Брока совершенно серьёзный взгляд, совсем не подходящий его недавнему поведению. — Пять золотых за оба.