Соль, какие-то травки вроде специй — Брок здраво опасался собирать местные травы, хотя Лита и показала ему несколько съедобных — крупы и огниво. Он и сам устал торговаться за каждую медяшку, хотелось распихать всё по рюкзакам и свалить уже в сторону оракула.
Конфета была такой неожиданностью, что Барнс тут же засунул ее себе в рот, блаженно улыбнувшись. Леденцы, которые ему давал Брок, словно возвращали его к жизни, и были так кстати особенно сейчас, когда за четыре дня все остопиздело настолько, что хотелось просто лечь и сдохнуть.
— Дед говорил, что дальше только поля пойдут да еще пара деревень прямо на тракте, — они перебирали вещи, уже выйдя из города. — Кстати, мы можем надеть свою одежду, под плащом все равно не видно. Но где-нибудь не здесь. Так вот, еще две деревни. Раз они на дороге, значит, там должны быть эти самые постоялые дворы, или как они тут называются, не суть, в общем. Если там будет такая же грязь и вонь, я предпочту поле, но если нормально и сравнимо с дешевыми мотелями — остаемся там. Я люблю природу, но не до такой степени. Я, знаешь ли, всегда был городским жителем.
Иногда Броку казалось, что Барнс мог трепаться просто бесконечно, а иногда он замолкал и углублялся в свои странные мысли о всяком разном, вообще игнорируя окружающее. И что больше доставало, было не ясно.
— Поля, таверны, какая нахрен разница, тепло уже, — пожал плечами Брок, цепляя к рюкзаку котелок. — Главное — клопов в постели не искать, против я такого соседства.
Снова они шли вперёд, особенно не зная, что ищут. Оракул — это, конечно, хорошо, но старик Огаст в самом начале рассказывал, что тот спит и добудиться его не может никто и уже очень давно. По законам квеста именно им с Барнсом предстояло познать великую тайну или многозначительно пойти нахуй, полностью обломавшись, а вот что делать при таком исходе, мыслей не было никаких. Брок, конечно, краем уха слышал что-то о магии, но пока ничего магического вокруг не наблюдалось, кроме тараканов размером с большой палец.
Ближе к вечеру, когда солнце начало закатываться за горизонт, они никуда так и не дошли, слишком долго проваландавшись в городе. Вокруг снова не было следов цивилизации, если не считать дороги под ногами. С одной стороны тянулся тёмный лес, нависая своей громадой, с другой поля.
— Лес? Поле? Где сегодня ночуем?
— В лесу, в поле мы как на ладони будем, — тут же решил Барнс и добавил жалобно: — Я шоколадку хочу.
— Прости, Детка, вот чего нет, того нет. Кто же знал, что нас сюда без рюкзаков закинет, — вздохнул Брок и свернул в сторону леса, не став пояснять, что шоколад-то у него как раз был, в небольшом кармашке рюкзака, оставленного на базе.
Привычно натаскав дров и разведя костёр, Брок присел рядом и принялся потрошить котомку с провиантом, купленным утром в таверне, с какой-то особой нежностью вспоминая стандартные армейские сухпаи, когда не приходилось принюхиваться к кускам запеченного мяса и выискивать на плоских жёстких лепёшках пятна плесени.
— У меня мёд есть, будешь?
— Давай, — обрадовался Барнс, сладкого хотелось до жути.
Он увлеченно потрошил рюкзак, доставая оттуда свою родную одежду, которую отстирала Рада, и куртку, служившую ему броней, которую тоже не стал закапывать.
— Слушай, — Барнс подкинул на руке светошумовую гранату, он вообще закопал только огнестрел и даже подумывал за ним вернуться, но как-нибудь попозже, если понадобится, — а ведь эта штука для местных вполне себе магия. Жаль, у тебя только одна. Наконец-то можно переодеться. Кстати, ручьев поблизости нет, я, по крайней мере, не слышу. И зверья тут меньше, чувствуется близость людей. Мне кажется, мы немного до деревни не дошли.
Барнс с удовольствием переодевался, не став надевать кевларовый поддоспешник, засунув его в рюкзак обратно. Сложил одежду, выданную Радой, надеясь, что больше не пригодится. Конечно, рубашек они купили не сильно хороших, но лучше, чем Барнс ожидал, из, кажется, конопли, хотя он не уточнял.
— Давай сюда свой мед, — Барнс уселся под дерево, привычно одетый в черную кожаную куртку с кучей ремней, тактические штаны и ботинки, с ножнами на обоих бедрах. Ему сейчас не хватало только его “Белоснежки” на коленях, чтобы могло показаться, что они в каком-то лесу на задании, что в точке сбора за ними прилетит джет и заберет из этого дерьма.
Брок залюбовался. Вся эта экипировка возвращала его в те времена, когда не надо было делиться Зимним ни с кем, и они могли часами просиживать в точке высадки, ожидая эвакуации, невинно касаться друг друга. Были, конечно, и обнуления с криокамерами, и вечно чем-то недовольный Пирс, но Брок был уже близок к той части плана, когда они становились свободными, пропадая со всех радаров на территории Восточной Европы. А сейчас был Стив. Были Баки и Стив, Стив и Баки. Всем ЩИТом на их пару чуть ли не ставки делали, когда полковник Роджерс поведёт свою заново обретённую любовь под венец. Брок только хмурился, вечерами пил бренди, не реагируя на всеобщую вакханалию по данному поводу. Даже заявление об уходе написал, но не отправил, оставив до поры до времени пылиться в ящике стола.
— Ладно, сладкий, я пойду отолью — и баиньки. Первую половину ночи на часах ты стоишь.
Неловко поднявшись, Брок скрылся в лесу. Он не строил иллюзий по поводу уединения и личного пространства. Всё же у Барнса был слух такой же модифицированный, как и он сам, но чем дальше уходил от лагеря, тем быстрее успокаивалась его собственная совесть, твердившая, что нехорошо дрочить под бдительным присмотром главного героя собственных эротических фантазий.
Член давил на ширинку, в висках заполошно колотился пульс. Отойдя так, чтобы хотя бы не видеть всполохов костра, Брок сжал член через штаны, зашипел сквозь зубы. Всё-таки секса у него действительно не было непозволительно давно, зато он мог по праву назваться мастером прикладной дрочки на недостижимое.
Вжикнула молния, член лёг в ладонь, пачкая пальцы смазкой.
— Как подросток, ей-боже, — простонал Брок, водя по стволу.
Ему и представлять ничего не надо было, достаточно лишь закрыть глаза.
Барнс решил не слушать, чем там Брок таким занят, но вот не слышать не мог, и это сводило с ума, эти едва слышные короткие стоны, рваное дыхание, которое практически терялось в ночных звуках леса, но он мог дорисовать все это в своей голове, когда сжал член через штаны, пытаясь его унять, но ничего не вышло.
Несколько резких движений, смазанное удовольствие вперемешку с опасением, что Брок сейчас придет и застанет его в таком виде, и Барнс полез за рубашкой, чтобы вытереться. Это все походило на наваждение. На какой-то идиотизм. Он даже подумал, а не предложить ли Броку подрочить друг другу, всяко интереснее, чем в темноте в одиночку. Если бы только его интересовали мужики, но Барнс был уверен, что Брок предпочитает нежные маленькие женские ладошки.
В их импровизированный лагерь Брок вернулся, весело насвистывая. Оргазм прочистил ему мозг, хоть и был лишь жалкой пародией на настоящее удовольствие.
— Так, Детка, сделаешь папочке приятно? Разбудишь через три часа? И не читери, а то сладкого лишу, — предупредил Брок, не в силах оторвать взгляд от ярко-алых губ Барнса, будто бы пока он прохлаждался в лесу, тот увлечённо с кем-то сосался или, упаси господи, отсасывал.
Тряхнув головой, Брок завалился на кучу лапника, укрываясь плащом с головой, надеясь, что подутихшее возбуждение не пойдет на второй круг, выбивая последние остатки мозгов.