Кожу обжигают удары дубового веника, девушка трудится в поте лица. Хорошо-то как!
Облившись ледяной водой, выходим в предбанник. Девки пусть отдыхают — хорошо они потрудились, а мне еще с Миколой дела обсудить надо.
— Что-нибудь вспомнил? — интересуюсь я, после того, как мы взяли пару кувшинов вина и поднялись в комнату.
— Морок, как и личина не поможет, — он озвучивает мои собственные мысли, — помнится несколько характерников присягнули ему, взамен на помощь казакам.
— Предлагаешь договариваться? — делаю пару глотков из кружки.
— Наверно, вроде бы только так, — Микола пожимает плечами и прикладывается к своей кружке.
— Только о чем я могу договориться с царем?
— Может службу какую исполнишь. В конце концов, именно ты «птичку» поймал!
— М-да, — запускаю пальцы в изрядно отросшие волосы, — а если не получится?
— Тогда дождемся, пока царь куда-нибудь не отъедет, и постараемся проникнуть в библиотеку!
— Мы? — вскидываю бровь вверх.
— Ну да, один ты дров наломаешь.
— Может быть, — наполняю кружки вином. — Ладно, поживем-увидим.
— Истину глаголешь, — чокаемся и пьем.
Нас вызвали через три дня. Наконец-то! А то я себе уже места не находил! С другой стороны прикупил кофе в зернах. Цена, правда, кусачая, но на что мне еще тратить деньги? Так же прикупил пару хороших пистолей в подарок Миколе: если бы он не доставал мне кровь, то раны затягивались гораздо дольше. Зато теперь я полностью исцелен и готов к новому бою на пути к дому. А мне атаман подарил булатную саблю в богатых ножнах. Приятно, что не забыл, но только что мне с ней делать? Я уже к чекану привык, весьма универсальное оказалось оружие: и в бою, и в быту.
Сначала нас обыскивают и конфискуют: у меня чекан, у атамана саблю и два пистоля. А ножи оставляют, странно. Затем проводят не в тронный зал, а в кабинет. Пара сундуков, стол, заваленный бумагами и пюпитр с какой-то книгой возле окна. Ни кресел, ни лавок. Аскетично.
Перед столом прохаживался царь, крутя в руках гусиное перо. Среднего роста, короткая рыжеватая бородка, усы и худощавое лицо. Обрит наголо и облачен он в черную монашескую рясу. На обычном кожаном шнурке висит распятье.
— Хм, так вот ты какой, — он переводит на меня взгляд глубоко посаженных (запавших) янтарных, волчьих глаз.
Отвешиваю полупоклон. Ого, какие глаза. Похоже, что и он не чурается магии.
— Но дюже дерзок, — царь отшвыривает перо на стол. — Рассказывай.
Сообщаю ему, как меня попросили достать кинжал, а потом выяснилось, что его передарили рыцарю. Как в одиночку захватил его, и после допроса выяснилось, что их орден желает натравить османских выкормышей на Русь.
— Зело странно это, — он начинает перебирать бумаги на столе.
Я молчу, смысл что-то говорить?
— Их послы клянутся в вечной дружбе, а вот в твоих письмах, — он бьет кулаком по столу, — гибели нашей хотят!
— Они всегда боялись Руси, а уж ее усиление под вашей властью им как кость в горле. Да и союзников, я так мыслю, нашли здесь, а не только у басурман.
— Вот и я так считаю. Астраханское и Казанское почти склонились, а теперь пора и Крымское ханство к покорности приводить, слишком они много о себе возомнили. Вы, казаки, займетесь этим!
— Я не казак, — качаю головой, — просто странник.
— И ради чего ты бродишь по белу свету?
— Знания ищу, да путь к родному очагу пытаюсь найти, — достаю книги колдуна из поясной сумки и с поклоном протягиваю их ему. — Слышал, что у вас богатейшая библиотека, примите от меня этот скромный дар.
Царь пролистывает дневник колдуна, его губы растягиваются в легкой улыбке. Видно латынь хорошо знает, да и на веселый отрывок наткнулся.
— Благодарю за дар, — кивает он. — Чувствую, что твоя помощь понадобится там. Я разрешу тебе в течение целых трех декад пользоваться всей моей библиотекой. А ты же, поклянешься, что поможешь казакам выполнить мою волю!
— Я согласен, — отвешиваю поясной поклон. — Клянусь тебе, царь всея Руси, что помогу в покорении ханства крымского.
Его лицо разгладилось, и он кивнул.
— А ты что скажешь атаман?
— Царь, не вели казнить — казак так же кланяется, — но людей с конями мало, а пушек считай и нет.
— Поможем, пять сотен стрельцов, лошадей, пушек с припасами тебе дадим, — кивает царь, — но если ты не сможешь…
Тут и без продолжения становится ясно, что в лучшем случае нас просто повесят.
— Ты, странник, приходи завтра, тебя встретят и проводят, — продолжает самодержец. — А ты, атаман, приходи через месяц, получишь дальнейшие распоряжения. Идите!
Кланяемся и уходим. Перед выходом из дворца нам возвращают оружие.
— Эх, странник, сложим головы не за что! — вздыхает атаман.
— Выполним мы царское поручение, — пожимаю плечами, — а нет — так в землю вместе ляжем.
— Да как его выполнишь?! Двенадцать сотен да десяток пушек! А там османы!
— Насчет пушек пока неизвестно, но есть у меня мысль на этот счет. Возьмем мы города, главное чтобы казаки не струсили.
— Среди нас трусов нет! — рявкает он. — Если нужно, то живота своего не пожалеем!
— Значит, возьмем татар на меч, — пожимаю плечами. — Главное чтобы они согласились.
— Кто?
— Наши будущие помощники, но это я с царем еще обговорю. Если согласится, то хорошо, а нет, так зачем говорить? И да, ты пока не говори казакам о ханстве, а то подслушают и донесут татарам да османам.
— Хорошо…
После обеда, поднимаюсь в комнату и, не раздеваясь, ложусь на кровать. Вымотали меня эти разговоры, особенно с Иваном Грозным. Все, что надо получил, да и цена приемлема. А кот так и не объявился. Ладно, не маленький — сам разберется.
Атамана я не обманул: если царь согласится дать послабления купцам и ростовщикам определенной народности в делах торговых, то ворота нам откроют, да стражу напоят каким-нибудь ядом. Мамая-то они отравили. Позже чем надо, но все же… А значит, к концу лета от Крымского ханства останутся одни воспоминания. Правда, если Грозный действительно заключил союз с Габсбургами для нападения на османов. Ведь недовольных татарами хватает! Там и остатки Феодоро, где христиане, и купцы. Значит надо получить верительные грамоты, и тогда все обойдется малой кровью с нашей стороны.
Незаметно для себя засыпаю…
— Лис, проснись! — тормошит меня характерник.
— Что случилось?
— Утро, — усмехается он.
— Это хорошо, поем и пойду в либерию нашего царя, — растираю лицо руками, прогоняя остатки сна.
У входа в кремль меня ждет монах. Стражники снова забирают оружие, а черноризец снова проводит в известный мне кабинет, и уходит. Все на месте, но царя нет. Прислонившись к стене, прикрываю глаза. И сколько мне ждать?
Из этого трансового состояния меня выводит скрип двери. Заходит Иван Грозный, все в той же рясе. Отвешиваю глубокий поклон.
— Ты меня заинтересовал, — произносит самодержец, — и я хотел бы узнать, как ты собираешься выполнять свою клятву.
— Я думал попросить о верительной…
— Выпей, — перебивает он меня, протягивая кубок, — а то сложно говорить, когда в горле пересохло.
Парой глотков осушаю кубок. В голове возникает легкий шум, не остается ни одной мысли.
— Так как ты думаешь покорить Крымское ханство?
Пересказываю ему свои размышления. Царь начинает ходить по комнате.
— Откуда ты это знаешь? — он впивается в меня взглядом.
— Из… — но смотря в волчьи глаза царя, понимаю, что меня опоили какой-то сывороткой правды. — Из разговоров людей, да и головой думать умею.
— Хорошо, — кивает самодержец, — будет тебе грамота, но если что, то ответишь головой! А теперь ступай, тебя проводят в мою либерию!
Низко поклонившись, покидаю комнату. За дверью меня ожидает сопровождающий. Завязывает мне глаза плотным платком и, придерживая за локоть, куда-то ведет. Идем достаточно долго, где-то поднимаемся, где-то спускаемся по узким ступеням, но на улицу не выходим. Значит библиотека в кремле.