Хозяин кабинета, стоящий у стены, не впечатляет. Невысокий, полноватый, обычное лицо. Густая борода, височные пряди заплетены. На голове ермолка. Плотная накидка черного цвета ниже колен. Из-под нее виднеются шаровары темно-серого цвета и коричневые полусапожки.
— Чем обязан? — он проходит и присаживается за стол.
— Добрый день, уважаемый Хаим. Я бы предпочел поговорить об этом без свидетелей.
— Но… — отстегиваю саблю от пояса и вручаю охраннику. — Борис, иди.
— Так лучше, — присаживаюсь на табурет, точно, колченогий.
— Так что вы хотели?
— Мне нужна ваша помощь.
— Без залога золото не суживаю, — поскучневшим голосом, оповещает меня Хаим.
— В другом деле, — достаю верительную грамоту. — Вы клянетесь, что никому не расскажете об этом? Это дело принесет неплохие барыши.
— Хорошо, клянусь! — через пару минут размышлений, произносит он.
— Читайте, — протягиваю свиток.
По мере прочтения его брови поднимаются все выше и выше.
— Это шутка? Кто вы такой?!
— Я похож на паяца? Там все написано. Вы согласны? Или мне искать кого-то другого?
— В одиночку я не могу! — говорит ростовщик срывающимся голосом. — Мне надо посоветоваться!
— До заката, — выдергиваю грамоту из его рук, — и не пытайтесь продать меня, иначе…
— Что вы, что вы! Такой шанс… Где вы остановились?
— У Селима. До заката! — развернувшись на каблуках, покидаю комнату.
Перед выходом из дома возвращаю себе саблю. Прогуляться или на постоялый двор? Наверно вернусь, все равно смотреть тут не на что.
За угловым столиком сидит характерник и лениво потягивает вино.
— Привет, — щелкаю пальцами — ко мне подбегает официантка, заказываю кувшин вина и плова, больно хорош он тут.
— Привет, как твои задумки?
— К закату узнаем, — наполняю кубок. — Не люблю ждать.
Микола хмыкает. Чокаемся и пьем. Приносят мой заказ.
— Что собираешься делать? — интересуется мой спутник, после того как я доедаю плов.
— Наверно посплю, а что?
— Возьми с собой Ясмин, теплее будет, — сально усмехается он.
— И так не мерзну. Не напивайся — неизвестно, как все обернется.
— Понял.
Вот и комната. Спать не хочется, займусь наверно сортировкой имеющихся знаний. Распахиваю ставни и сажусь за стол.
За час до заката спускаюсь вниз. Микола сидит все там же, но на этот раз пьет кофе. По пути к нему заказываю сей напиток и себе.
— Как спалось?
— Нормально, — делаю глоток из пиалы. — Меня никто не искал?
— Нет, все тихо.
— Тогда ждем…
Только допиваю вторую порцию, как на пороге появляется ростовщик с охранником. Машу им рукой.
— Уважаемый Яков бен Песах, согласился встретиться с вами, — на одном дыхании выпаливает Хаим.
— Когда и где?
— Как можно скорее. Он приглашает вас к себе домой.
— Хорошо, — соглашаюсь и перевожу взгляд на Миколу. — Если не вернусь, то ты знаешь, что делать.
Он кивает.
— Ведите, — поднимаюсь на ноги.
Хм, похоже, элитный район. Чистые мостовые, двух и трехэтажные дома, патрули стражников.
Мои временные спутники останавливаются возле узкой калитки справа от кованых ворот. Охранник стучит. Она распахивается и виден практически брат-близнец Бориса.
— Пройдемте, вас ожидают.
Мощенная камнем дорожка, клумбы по ее бокам. Двухэтажный дом. Пока ничего особого. Вру, потоки маны здесь более упорядочены. «Щит маны»! Сжимаю рукоять сабли. Интересно, чем все это закончится.
Высокие двухстворчатые двери. Холл, мраморные полы, ковры на стенах. Поднимаемся на второй этаж.
— Заходите, — произносит местный охранник, открывая передо мной дверь.
За ней оказывается библиотека! В пользу этого свидетельствуют пять высоких книжных шкафов, пара кресел и множество зажженных свечей. Единственное окно занавешено тяжелой портьерой.
— Проходи, присаживайся, — раздается из кресла, стоящего спинкой ко мне.
— Добрый вечер, уважаемый Яков бен Песах!
Названный оказался пожилым мужчиной, одежда похожа на костюм Хаима, кроме пары деталей. Височные пряди переплетены черной лентой, а на руках белые перчатки.
— Как тебя зовут? — снова произносит он, при чем на русском, видно уважает.
— Меня не зовут — я прихожу сам. Но можете называть меня Лисом.
— Хм, так какая помощь тебе нужна?
— Чтобы вы открыли ворота, и если возможно подлили яда гарнизонам.
— И все?
Окидываю его магическим взглядом. Силен, гораздо сильнее меня.
— Если сможете, то обезвредьте колдунов.
— Хм, — он барабанит пальцами по подлокотнику, — мы выполняем это и получаем то, что написано в грамоте?
— Думаю, что да, — пожимаю плечами. — Не хочу вас обманывать, но думаю, царь сдержит слово.
— Хорошо, но половина сокровищниц наша и вы не тронете наших лавок! Если согласен, то поклянемся именем Бога, что эта сделка достоверна и нерасторжима!
Надеюсь, атаман, не сильно обидится на такие условия. Иначе до конца лета мы возьмем максимум один-два города!
— Нарисуйте мелом тогда крест в верхнем углу дверей, — криво усмехаюсь. — Я же не царь, имеет ли тогда смысл…?
— Да, — припечатывает он, стягивает перчатку и протягивает мне ладонь.
Повторяю за ним слова клятвы.
— Напишите тогда рекомендательное письмо к старейшинам других городов.
— Хорошо, — он встает и подходит к конторке и начинает быстро писать.
— Разрешите вопрос?
— Нет, я не знаю, как снять такое проклятие.
— Было так очевидно?
— Весьма, — он присыпает бумагу песком.
— Жаль, придется искать.
— Вся наша жизнь — поиск, — старейшина смахивает песок заячьим хвостом.
— Это да, зато нескучно жить.
— Держи, — он протягивает мне письмо. — Возле каждого города будет сидеть наш человек с парой голубей. Они оповестят нас. До встречи!
— До встречи! — пожимаю ему руку и ухожу…
Загоняя коней, объезжаем крупные города. В первую очередь, города-крепости защищающие Крым. Затем крупный торговый порт — Гезлеву. Больше всего намучался, с городами, где стоят османские гарнизоны: Керчь, Судак и Балаклава. А вот резиденцию османского наместника и столицу ханства объехал стороной — больно у меня плохие предчувствия были.
Атаман нормально принял перспективу отдать половину сокровищниц. Подумаешь, полчаса грязно ругался и выпил бутылку хлебного вина.
— Хорошо, — успокоившись, хрипит, из-за сорванного голоса, он. — Еще что-то мне нужно знать?!
— Да, — предусмотрительно делаю пару шагов назад, — грабить будет некогда — только натиском, бешеным напором и скоростью, мы сможем выполнить царскую волю.
— Ладно, — атаман хмуриться. — С чего тогда начнем? Но учти — ответственность будет на тебе!
— С ворот Крыма — Перекопа! Возьмем его, и дальше будет легче.
Не зря учил историю родного Отечества! Могу послужить ему на благо. И сделать его сильнее…
Ненавижу войны! А еще больше в них участвовать! Нет, меня не мутит от вида крови и для защиты собственной жизни и чести, я спокойно убиваю. Но когда рядом с тобой падает твой товарищ, тот, с кем ты утром ел кулеш из одного котла и перешучивался, пронзенный клинком или стрелой, это тяжело. Точнее это больно, очень больно. Ты начинаешь терзать себя мыслями: почему он, а не ты и ведь ты тоже мог лечь в землю рядом с ним. Ты в очередной раз выживаешь в мясорубке, да ты напиваешься до зеленых чертей, но все равно идешь дальше выполнять царскую волю. А за спиной у тебя остается земляной холмик и простой деревянный крест.
Прав был поэт, ой, как прав:
«Бой был короткий.
А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей
я кровь чужую».