Наоборот, они вполне укладываются в рамки простой житейской мудрости: любовь может творить чудеса!
«…Мамину могилку он увидел во втором ряду от центральной дорожки. Встал на колени, обнял могильный холмик, прижался к нему.
— Здравствуй, мама!
— Здравствуй, сынок, — голос был тихий, еле слышный. Но он его слышал. — Я знала, что ты придешь.
— Прости меня, мама.
— За что?
— Я так долго у тебя не был. Все собирался, и никак не мог собраться…
— Как ты живешь, сынок?
— Живу, как многие. У меня жена, две дочки, четыре внука. Я им рассказываю о тебе, о нашей деревне. А ты как?
— Скучно здесь, Мишенька, люди редко бывают…
— А зачем тебе люди?
— А как же, сынок, с людьми веселее…
Он лежал на могиле, поглаживая ладонью землю, словно волосы матери. Потом встал, подошел к краю обрыва, обнял молодую сосну и долго смотрел на то место, где когда-то была его деревня: пристально, до рези в глазах, словно хотел навсегда запомнить и унести с собой то, что было ему дороже всего на свете…»
Рассказ «Долгая дорога к маме» заслуживает того, чтобы так подробно о нем говорить. Его вполне можно назвать программным: Зарубин принадлежит к числу тех прозаиков, для которых то, что было заложено в детстве, в юности, в ранней молодости, играет особенно большую роль. Сопоставление, противопоставление, связь с начальными основами жизни, их новое переосмысление проходят через все его творчество.
Рассказы, собранные в этой книге, очень разные и по объему, и по проблематике, и тематически — от небольшой зарисовки, эпизода, до глубокого, напряженного анализа-размышления, сегодняшнего переживания, напоминания, нравственного и гражданского обязательства. И, наконец, некоторого первого подведения итогов, результатов пройденного пути:
«…Завтра мне шестьдесят пять лет. Годы эти ушли от меня, словно на мягких кошачьих лапах, так тихо и стремительно, что я не заметил.
Странно. Куда ушли? Ведь жизнь моя началась только вчера!
Я открыл глаза и увидел кусочек нашей прекрасной сибирской природы: пронзительно-синее небо, высокий ангарский берег, а на берегу дом, где жила наша семья. Глухо шумела Ангара, о чем-то своем шелестела впадающая в нее речка Кеулька, а на меня внимательно смотрели три пары глаз: мамины и сестер — Милы и Капы. Не знаю, сколько мне было: месяц, два, три? Память выхватывает только отдельные картинки — яркие и радостные. Но самой первой, конечно, я увидел бабку Степаниду с черными и корявыми от тяжкого крестьянского труда руками: это она принимала роды у моей матери, произведя увесистый шлепок в нужное место, отчего я громко заорал, оповещая жителей Кеуля о своем появлении на свет. Смотрите: вот он Я — ваше продолжение, ваша надежда и опора!»
Для автора (и для его героя, конечно) чрезвычайно важны традиции, вернее, остатки традиций, которые еще существуют в отдельных местах и отдельных сообществах. Можно только позавидовать персонажу рассказа «Семейный совет», к которому пришел старший внук с невестой и попросил у деда благословения на брак. Пусть это было неофициально, пусть не вполне серьезно (сейчас даже у родителей не спрашивают!), но все же так наивно-трогательно… Разумеется, дед вспомнил свое собственное сватовство, трудности, с ним связанные, и всю свою нелегкую, но счастливую жизнь в многолетнем браке… А поздно вечером, уже перед сном, младший внук Паша признался деду, что влюблен в свою одноклассницу, но не знает, как сообщить ей об этом — стесняется… Этот рассказ — ответ автора тем, кто уже похоронил институт семьи и брака, кто отвергает любовь, верность, самопожертвование, и даже свою единственную на свете «половинку» предпочитает искать с помощью компьютера…
Отдельный блок рассказов выделен автором под рубрикой «невыдуманные истории» — это портреты-зарисовки людей, с которыми его сталкивала судьба. Люди эти ничем не примечательны, кроме, пожалуй, одного — они отвратительны. Целая галерея отрицательных персонажей проходит перед читателем: судья-взяточница, общественница-шантажистка, руководитель банды, рядящийся в одежды респектабельного бизнесмена, старый партийный работник, вымогающий у бывшего коллеги кусочек недвижимости… Да, они неинтересны, и писать о них, возможно, и не стоило бы, если бы не одно обстоятельство: они типичны для нашего сложного времени, когда слово «коррупция» стало обыденным, привычным, а высокопоставленные коррупционеры никого не боятся, потому что их охраняет целая армия продажных судей и адвокатов. Именно в этих «невыдуманных историях» проявляется темперамент Зарубина, его умение хлестко и точно характеризовать общественные пороки, его гражданская позиция.