Где-то громко с гулом что-то щёлкнуло, в помещение, где лежал Эрик и ещё около сотни таких же, как и он новоиспечённых "Духов", загорелся свет, тусклый, жёлтый и всё же свет. Он вновь сел и осмотрелся. Как же много их таких, как он, доверчивых и простодушных, теперь они все сидят тут и смотрят друг на друга, и у каждого одна и та же мысль в ноющей голове - «Что же будет дальше?". Ответ пришёл сам, в виде дородного, хорошо одетого господина с толстой плетью в руке, которой он похлопывал себя по ляжке, туго обтянутой брюками.
- Ну что, отбросы, теперь вы принадлежите мне! Вы - мои "Духи"!
На это заявление, где-то в центре толпы возникло движение, и кто-то яростно выкрикнул:
- Врёшь, сволочь, я свободный...
Говоривший захлебнулся собственным хрипом, а потом возникшую тишину прорвал дикий, почти не человеческий вопль...
- Кто тут ещё вольный? - Довольно улыбаясь, человек с плетью в руках обвёл взглядом сидящих перед ним "Духов" - То-то же! - плеть вновь хлопнула по толстой ляжке, ощерившись, как обозлённый бульдог, господин крикнул - Здесь есть только "Духи" бесправные, безмолвные и бесшумные. Ясно?! - Он обвёл сидящих перед ним людей тяжёлым взглядом и добавил, - я думаю ясно. Кому не ясно, позже поймёт это своей шкурой, она объяснит! - Он потряс своей плетью, резко развернулся и ушёл.
И началось... Потянулись долгие дни обучения, дни унижений и издевательств, дни, когда счастьем считалось то, что ты остался, не избит, что на твоём теле не прибавилось ни синяка, ни шрама. Самым тяжёлым для Эрика было осозновать, то, что он уже не свободен, и гордый "Протей" стартует без него. Растаял, словно снег, призрак его белой униформы астронавта.
Измученный и уставший, он просто рухнул на циновку, что заменяла ему и кровать, и мягкий матрас на ней. Глаза закрылись сами собой, где-то далеко остался тяжёлый безрадостный день. Мечта о НЕЙ разбилась в дребезги, хотя он и стал человеком вне каст и условностей, это правда, но кто же в здравом уме посмотрит в сторону забитого и приученного к покорности "Духа"? Вот и выходит, что "Призрак" и есть вне каст, вне условностей, а значит одна его мечта, всё-таки сбылась. К сожалению... Эрик тяжело вздохнул и, повернувшись на бок, твердо решил для себя выжить, во что бы то ни стало. Он станет врать, врать, что он покорный, молчаливый, забитый "Дух", который покорился своей горькой судьбе. Судьба, она может вновь резко вильнуть в сторону, а может просто скорчить ему "Козью морду"...
В гнетущей тишине голос долетел едва слышно, но вскоре окреп и Эрик, несмотря на усталость, прислушался к разговору, говорили надзиратели.
-... требует статных, высоких, накаченных и чтобы не меньше четырёх кубиков пресс, а подумал бы, где таких взять?
- Даа, ты прав, что тут скажешь, он и этих-то заморит до продажи, а попробуй скажи что, так сразу в рыло кулаком тычет.
Они ещё повздыхали немного, над горькой участью надзирателя, проходя мимо, кого-то пнули, так невзначай, и пошли заливать свою горькую долю, крепким напитком.
Эрик вновь погрузился в сон, начисто забыв об услышанном разговоре. Утро. В бараке слышен свист плетей, ругань. Вообще-то почти обычное начало дня в бараке "духов", с одной лишь разницей: САМ был тоже тут, чего никогда не было раньше, поэтому надзиратели старались изо всех сил построить "духов", быстро и по возможности ровно. Среди всеобщего шума глухо стучала плетёная кожа плётки о толстую ляжку хозяина и "духи" вздрагивали при каждом её ударе, словно плеть опускалась на их спины. Хозяин шёл вдоль строя, пристально осматривая каждого "духа" и изредка тыча плетью, то в одного, то в другого.
Когда плеть упёрлась в грудь Эрика, тот вскинул глаза на хозяина и тут же поплатился за это - хозяйский кулак с силой врезался в торс. Отлетев в сторону, на добрые пять метров, Эрик рухнул на пол и уже не смог встать, сознание заволокло радужной пеленой. Придя в себя, Эрик поднялся на ещё не твёрдые ноги, выпрямился и замер в шеренге тех, в кого указала хозяйская плеть. Их было немного, все молодые, и пока ещё крепкие, не очень замученные. Перед ними стоял хозяин.
- Вас будут воспитывать, как привилегиерованных "духов", и впоследствии вы будете защищать добро своего хозяина, а, если потребуется, то и его самого! Проявите усердие и вас вознаградят! А кто будет отлынивать, - в руке красноречиво взвилась плеть - пеняйте только на себя! - Наглая сальная ухмылка расплылась на обрюзгшем лице. Эрику стало страшно.
И вновь судьба резко вильнула в сторону, вновь учёба, но теперь их учили отражать нападение на подопечную особу, учили охранять хозяйское добро. Их перестали унижать и избивать для покорности, ведь чтобы воспитать сторожевого пса его не бьют лишний раз, может укусить, или ещё хуже, броситься на хозяина.
Каждый день начинался с тренажера, по шесть - семь часов их учили накачивать мускулы, а белковые и специализированные коктейли помогали формировать красивое тело. Усталость и так бывшая постоянным спутником стала нормой, короткий сон не приносил отдыха, а тело постоянно ныло, не то от усталости, не то из-за коктейлей. Шесть изнурительных месяцев, и Эрика стало не узнать: и без того не очень-то худенький, он разительно изменился. Шире стали плечи, более мускулистыми стали руки и ноги, но его гордостью был железный пресс, разделённый на шесть кубиков. Благодаря химии увеличился и его рост, теперь он стал выше ста восьмидесяти сантиметров. Светло - русые волосы, что раньше, в корпусе были коротко подстрижены на военный манер, в первые дни его жизни в качестве "духа" сбрили наголо, а теперь они отросли почти до плеч, и их никто не смел тронуть.